Книга 2. Глава 2.
Проза Соловецкого архипелага
Писатели, публицисты и литераторы о Соловках
"Горький изнервничался и раскис... Горький всегда был архибесхарактерным человеком... Бедняга Горький! Как жаль, что он осрамился!... И это Горький! О, теленок!"
Владимир Ленин, вождь
Максим Горький (Алексей Пешков) на Соловках: визит писателя в Соловецкий лагерь особого назначения
"Испортить себе некролог" - "...автор этого расхожего выражения... Лев Рубинштейн. Смысл понятен. Это когда какой-то известный человек живет достойным образом, обзаводится почтенной репутацией, а потом вдруг совершает нечто такое, после чего относиться по-прежнему к нему уже не получается. И все говорят: «Да, конечно, стыд и срам. Но зато какой он был раньше…» С этой опасностью чаще всего сталкиваются художники, которым не повезло посетить сей мир в его минуты роковые. Наверное, самый хрестоматийный и ужасно грустный пример испорченного некролога – Алексей Максимович Горький. (Акунин Борис)
Невероятно сильный талант, очень красивая жизнь, в которой было всё: мощные книги и всемирная слава, любовь прекрасных женщин и обожание читателей, большие гонорары и большая щедрость, борьба с диктатурой царизма и борьба с диктатурой большевизма. Если бы Алексей Максимович умер десятью годами раньше, в эмиграции, он остался бы в нашей памяти как одна из самых светлых фигур русской культуры.
Но финал его жизни был так жалок, что перечеркнул все былые заслуги. Поездка на Соловки посмотреть на перевоспитание зеков; восторженный отчет об этой поездке; «Если враг не сдается – его истребляют»; особняк Рябушинского; Нижний Новгород, переименованный в город Горький при живом Горьком… Господи, до чего же всё это стыдно. (Акунин Борис. Испортить себе некролог. Живой журнал. www.borisakunin.livejournal.com. 18.04.2014.
"В июне 1929 года М. Горький посетил Соловецкий концентрационный лагерь, где были собраны многие русские интеллигенты, находившиеся там только за свои личные убеждения. Ему разрешили посещать все части острова, беседовать с любым из заключенных. Он выслушал множество жалоб и просьб, сочувствовал, обещал помочь, а приехав, никому не помог и, более того, написал статью в "Известиях", восхвалявшую систему большевистского рабства, созданную на Соловках для русских людей." (Олег Платонов. История русского народа в XX веке. Т.I. Глава 72. М.: Изд-во "Родник", 1997. 896 с.)
Максим Горький (1929 год):"...Часы показывают полночь, но не веришь часам; вокруг —светло, дневная окраска земли не померкла, и в бледно-сером небе — ни одной звезды. Здесь белые ночи еще призрачней, еще более странны, чем в Ленинграде, а небо — выше, дальше от моря и острова... Очень смущает это странное небо — нет в нем ни звезд, ни луны, да кажется, что и неба нет, а сорвалась земля со своего места и неподвижно висит в безграничном, пустынном пространстве...
С моря кажется, что земля острова тоже бурно взволнована и застыла в напряженном стремлении поднять леса выше — к небу, к солнцу. А Кремль вблизи встает как постройка сказочных богатырей". (Цит. по кн. проф. Г.А.Богуславского"Острова Соловецкие").
• Максим Горький. Соловки. Очерк. Журнал "Наши достижения", 1929.
Максим Горький о соловецких чекистах
"Я не в состоянии выразить мои впечатления в нескольких словах. Не хочется, да и стыдно (!) было бы впасть в шаблонные похвалы изумительной энергии людей, которые, являясь зоркими и неутомимыми стражами революции, умеют, вместе с тем, быть замечательно смелыми творцами культуры".
Об этих "изумительных" людях, о том, кем на самом деле были соловецкие чекисты, читайте в главе 4 "Соловецкая власть" книги 10 "СЛОН/СТОН". История чекистского "творения культуры" в разделе "Ограбление коммунистами монастыря и уничтожение вековых культурных ценностей".
Поделиться в социальных сетях
• Очерк Максима Горького "Соловки"
Горький отдыхает на адском острове
В "Архипелаге ГУЛАГ" Александр Солженицын так рассказывает о поездке Горького на Соловки.
...знаменитый побег в Англию произошел из Кеми. Этот смельчак (его фамилия нам не известна, вот кругозор!) знал английский язык и скрывал это. Ему удалось попасть на погрузку лесовоза в Кеми - и он объяснился с англичанами. Конвоиры обнаружили нехватку, задержали пароход почти на неделю, несколько раз обыскивали его - а беглеца не нашли. (Оказывается: при всяком обыске, идущем с берега, его по другому борту спускали якорной цепью под воду с дыхательной трубкой в зубах.) Платилась огромная неустойка за задержку парохода - и решили на авось, что арестант утонул, отпустили пароход.
И вышла в Англии книга, даже, кажется, не одно издание. (Очевидно "На адском острове" С.А.Малзагова. - Это утверждение А.И.Солженицына ошибочно. Белый офицер Созерко Мальсагов совершил побег через границу с Финляндией в составе группы Юрия Безсонова, напав на конвоиров и разоружив их. Прим.Ред.).
Эта книга изумила Европу (и, вероятно, автора-беглеца упрекнули в преувеличениях, да просто должны были друзья Нового Общества не поверить этой клеветнической книге!), потому что она противоречила уже известному: как описывала рай на Соловках "Роте-Фане" (надеемся, что её корреспондент потом побывал на Архипелаге) и тем альбомам о Соловках, которые распространяли советские полпредства в Европе: отличная бумага, достоверные снимки уютных келий. (Надежда Суровцева, наша коммунистка в Австрии, получила такой альбом от венского полпредства и с возмущением опровергала ходящую в Европе клевету. В это время сестра её будущего мужа как раз сидела на Соловках, а самой ей предстояло через два года гулять "гуськом" в Ярославском изоляторе.)
Клевета-то клеветой, но досадный получился прорыв! И комиссия ВЦИК под председательством "совести партии" товарища Сольца поехала узнать, что там делается, на этих Соловках (они же ничего не знали!..). Но впрочем, проехала та комиссия только по Мурманской ж-д, да и там ничего особого не управила. А на остров сочтено было благом послать - нет, просить поехать! - как раз недавно вернувшегося в пролетарское отечество великого пролетарского писателя Максима Горького. Уж его-то свидетельство будет лучшим опровержением той гнусной зарубежной фальшивки! Опережающий слух донесся до Соловков - заколотились арестант-ские сердца, засуетились охранники. Надо знать заключённых, чтобы представить их ожидание! В гнездо бесправия, произвола и молчания прорывается сокол и буревестник! первый русский писатель! вот он им пропишет! вот он им покажет! вот, батюшка, защитит! Ожидали Горького почти как всеобщую амнистию! Волновалось и начальство: как могло, прятало уродство и лощило показуху. Из Кремля на дальние командировки отправляли этапы, чтобы здесь оставалось поменьше; из санчасти списали многих больных и навели чистоту. И натыкали "бульвар" из ёлок без корней (несколько дней они должны были не засохнуть) - к детколонии, открытой 3 месяца назад, гордости УСЛОНа, где все одеты, и нет социально-чуждых детей, и где, конечно, Горькому интересно будет посмотреть, как малолетних воспитывают и спасают для будущей жизни при социализме.
Не доглядели только в Кеми: на Поповом острове грузили "Глеба Бокого" заключённые в белье и в мешках - и вдруг появилась свита Горького садиться на тот пароход! Изобретатели и мыслители!
Вот вам достойная задача, на всякого мудреца довольно простоты: голый остров, ни кустика, ни укрытия - и в трехстах шагах показалась свита Горького, - ваше решение!? Куда девать этот срам, этих мужчин в мешках? Вся поездка Гуманиста потеряет смысл, если он сейчас увидит их. Ну, конечно, он постарается их не заметить, - но помогите же! Утопить в море? - будут барахтаться... Закопать в землю? - не успеем... Нет, только достойный сын Архипелага может найти выход! Командует нарядчик: "Брось работу! Сдвинься! Еще плотней! Сесть на землю! Так сидеть!" - и накинули поверху брезентом. - "Кто пошевелится - убью!" И бывший грузчик взошел по трапу, и еще с парохода смотрел на пейзаж, еще час до отплытия - не заметил... Это было 20 июня 1929 года. Знаменитый писатель сошел на пристань в Бухте Благоденствия. Рядом с ним была его невестка, вся в коже (чёрная кожаная фуражка, кожаная куртка, кожаные галифе и высокие узкие сапоги) - живой символ ОГПУ плечо-о-плечо с русской литературой.
В окружении комсостава ГПУ Горький прошел быстрыми длинными шагами по коридорам нескольких общежитий. Все двери комнат были распахнуты, но он в них почти не заходил. В санчасти ему выстроили в две шеренги в свежих халатах врачей и сестёр, он и смотреть не стал, ушел. Дальше чекисты УСЛОНа бесстрашно повезли его на Секирку. И что ж? - в карцерах не оказалось людского переполнения и, главное, - жердочек никаких! На скамьях сидели воры (уже их много было на Соловках) и все... читали газеты! Никто из них не смел встать и пожаловаться, но придумали они: держать газеты вверх ногами! И Горький подошел к одному и молча обернул газету как надо. Заметил! Догадался! Так не покинет! Защитит!
Поехали в Детколонию. Как культурно! - каждый на отдельном топчане, на матрасе. Все жмутся, все довольны. И вдруг 14-летний мальчишка сказал: "Слушай, Горький! Всё, что ты видишь - это неправда. А хочешь правду знать? Рассказать?" Да, кивнул писатель. Да, он хочет знать правду. (Ах, мальчишка, зачем ты портишь только-только настроившееся благополучие литературного патриарха... Дворец в Москве, именье в Подмосковьи...) И велено было выйти всем, - и детям, и даже сопровождающим гепеушникам - и мальчик полтора часа всё рассказывал долговязому старику. Горький вышел из барака, заливаясь слезами. Ему подали коляску ехать обедать на дачу к начальнику лагеря. А ребята хлынули в барак: "О комариках сказал?" - "Сказал!" - "О жердочках сказал?" - "Сказал!" - "О вридлах сказал?" - "Сказал!" - "А как с лестницы спихивают?.. А про мешки?.. А ночёвки в снегу?.." Всё-всё-всё сказал правдолюбец мальчишка!!! Но даже имени его мы не знаем.
22 июня, уже после разговора с мальчиком, Горький оставил такую запись в "Книге отзывов", специально сшитой для этого случая: "Я не в состоянии выразить мои впечатления в нескольких словах. Не хочется да и стыдно (!) было бы впасть в шаблонные похвалы изумительной энергии людей, которые, являясь зоркими и неутомимыми стражами революции, умеют, вместе с этим, быть замечательно смелыми творцами культуры".
23-го Горький отплыл. Едва отошел его пароход - мальчика расстреляли. (Сердцевед! знаток людей! - как мог он не забрать мальчика с собою?!) Так утверждается в новом поколении вера в справедливость.
Толкуют, что там, наверху, глава литературы отнекивался, не хотел публиковать похвал УСЛОНу. Но как же так, Алексей Максимович?... Но перед буржуазной Европой! Но именно сейчас, именно в этот момент, такой опасный и сложный!.. А режим? - мы сменим, мы сменим режим.
И напечаталось, и перепечаталось в большой вольной прессе, нашей и западной, от имени Сокола-Буревестника, что зря Соловками пугают, что живут здесь заключённые замечательно и исправляются замечательно. "И, в гроб сходя, благословил".
Поделиться в социальных сетях
Смерть мальчика или рождение мифа
Комментарии
В Независимой Газете 03.27.1998 г. Была опубликована статья Вадима Баранова "Все ли дозволено Юпитеру". Мы цитируем только те части статьи, в которых говорится о поездке Горького на Соловки. Мы считаем ненужными и слабыми те части статьи, которые касаются персональной критики оппонента - А.И.Солженицына.
В.Баранов пишет:" О приезде Горького на Соловки в 1929 году рассказывают следующее. Навстречу проезжавшему на пролетке гостю попалась колонна заключенных, тащивших на плечах тяжеленные бревна. Оказался среди лагерников один, сидевший некогда в одной тюрьме с Горьким. Он остановился и успел сказать о бедственном положении своем и товарищей. На глаза именитого гостя навернулись слезы, и он молвил: "Напишите заявление". Кому? Куда? Осталось непонятно. Пролетка тронулась, а Горький умиленно молвил: "Светло-то как, а по часам-то в Москве уже ночь". Турист, любующийся красотами природы да и только... Историю эту мы узнаем из мемуаров доктора географических наук Юрия Чиркова, сопровождающего рассказ многозначительным комментарием: "В Соловецком же эпосе это событие излагалось примерно так". Тем более обоснованным становится вопрос: если колонна и горьковская пролетка разминулись, то кто же мог услышать умилительную фразу слезливого Буревестника? Сам же Юра, будучи еще подростком, свидетелем сцены быть не мог по той простой причине, что попал в лагерь спустя шесть лет после приезда Горького. Ясно, что перед нами легенда и не совсем безобидная. Однако она бледнеет, превращаясь в ничто в сравнении с другой легендой, запечатленной в "Архипелаге". Многие, наверное, помнят историю другого мальчика, который наедине поведал Горькому страшную правду о Соловках.
Комментарии
Подозревая А.И.Солженицына в вымысле, проф. Баранов ошибается. Эту историю знают те, кто сидел в это время в Соловецком лагере. О ней рассказывал не только Юрий Чирков, но и академик Дмитрий Лихачев, С.Щегольков. Её подтвердил Альфред Бекман.
Но тотчас после отъезда писателя - "едва отошел его пароход, мальчика расстреляли". Солженицын выдвигает обвинение: "сердцевед! знаток людей!" - "как мог он не забрать мальчика с собою?!" (Как будто вот так, запросто кто-то мог прихватить на волю кого-то из мест заключения!) Непонятно и другое: если разговор происходил наедине, за что же могли расстрелять несчастного ребенка, даже не сделав попытки выяснить содержание беседы? Но дело даже не в этих нелепицах. Неужели не нашлось среди тысяч лагерников хотя бы одного, кто запомнил фамилию мальчишки и не обнародовал, выйдя на свободу? Авторитет Солженицына как борца с социальным произволом был так велик, что историю с мальчиком приняли за стопроцентную правду. Более того, описывая ужасы Соловков, стали говорить: "по свидетельству Солженицына"... На Соловках Александр Исаевич не был ни во время приезда классика, ни позже. Не только в "Архипелаге" (книге нелегальной), но и в позднейших работах он не упоминает ни одного реального свидетеля соловецкой драмы."
Комментарии
Увы, но нам не удалось найти воспоминания соловчан, где приезд Горького на Соловки был бы освещен с "несколько иной" нежели позиция Солженицына. Все соловецкие узники рассказывают все именно так, как это было предствалено в романе "Архипелаг ГУЛАГ".
Из воспоминаний Н. Жилова: "Не могу не отметить гнусную роль, которую сыграл в истории лагерей смерти Максим Горький, посетивший в 1929 г. Соловки. Он, осмотревшись, увидел идиллическую картину райского жития заключенных и пришел в умиление, морально оправдав истребление миллионов людей в лагерях. Общественное мнение мира было обмануто им самым беззастенчивым образом..."
Максим Горький - певец ГУЛАГа?
В.Баранов: "Горького привело в абсолютный восторг все, и свои эмоции он выплеснул в восторженном отзыве о работе чекистов. Солженицын выносит Горькому беспощадный, "расстрельный" приговор: "Сталин убивал его зря, из перестраховки. Он воспел бы и 37-й год"... Благодаря автору "Архипелага" в критике утвердилась приговорно-безапелляционная терминология: "полностью встал", "всегда и во всем был с Лениным и Сталиным согласен" (М. Волина, "Куранты"), "Горький по возвращении ни разу не поднял голоса в защиту народа, в защиту культуры, правды, справедливости, закона" (Б. Васильев, "Известия") и т.д... Злодей с головы до пят. Несколько иную позицию занимают те, кто знаком с Соловками по собственному печальному опыту."
Чем же восхитили Горького Соловки?
...Пробыл Горький на Соловках недолго. Приехал на пароходе "Глеб Бокий" из Кеми 20 июня. Согласно сведениям "Летописи жизни и творчества А.М. Горького", уже 21 числа выезжает в Мурманск. Вечером 23-го, проехав по железной дороге весь север Карелии и Кольский полуостров, - он в Мурманске. У Солженицына своя хронология. Он пишет, что Горький только еще 23-го отплыл с Соловков. То есть срок краткого пребывания удлиняется на сутки или более. Между тем из написанного Горьким очерка видно, сколь плотной была программа его двухдневного пребывания на Соловках, совсем не оставлявшая свободного времени. Он осмотрел кирпичный, кожевенный и конский заводы, сельскохозяйственную опытную станцию, кустарные мастерские, молочное хозяйство (удои до семи тысяч литров в год)...
Комментарии
Обратим внимание читателей на циничность высказывания профессора: отлично отлаженное хозяйство всегда составляло одну из сторон лагерей смерти. Вспомним Бухенвальд, Освенцим и другие немецко-фашистские лагеря, где начальству удалось создать четко работающее производство. В данном случае Соловки стали уникальным, первым и опытным лагерем, где развивали производство. Но в конечном итоге случилось то, что всегда случалось со всеми "хозяйственными начинаниями" концлагерей, за которые брались коммунисты: производство на Соловках было разрушено, здания развалены и сожжены, а рабочие - убиты.
Разумеется, посетил "довольно богатую библиотеку и музей". Прослушал концерт в бывшей трапезной монастыря, расширенной в расчете человек на семьсот. Репертуар - изысканный: увертюра к "Севильскому цирюльнику", Венявский, Рахманинов... Исполнители - "разумеется, заключенные". С заключенными-то, и прежде всего с уголовниками, имел он немало бесед, содержание которых воспроизводит довольно подробно. Но с высоким гостем о злоупотреблениях властей они вряд ли говорили. А вот что пишет Лев Разгон, лучшие годы которого съел ГУЛАГ: "... первые годы Соловков были совершенно своеобразными... Запертые на острове люди (политические. - В.Б.) могли жить совершенно свободными, жениться, разводиться, писать стихи или романы, переписываться с кем угодно, получать в любом количестве любую литературу и даже издавать собственный литературный журнал, который свободно продавался в киосках "Союзпечати". Ясно, что все это - лишь до поры. Но было же. А не упоминают подобные факты и сцены потому, что они делают не таким мрачным лагерный "негатив". Не надо забывать при этом, что Соловки совсем не были лагерем типичным (как Колыма, Воркута и т.д.). В них было немало показушного. Оттого-то Горького и упросили приехать именно сюда. Много внимания уделив всякого рода издевательствам над людьми, Солженицын лишь мимоходом упоминает о хорошо отлаженном хозяйстве на Соловках, опиравшемся, впрочем, на давние монастырские традиции.
Между тем Горький осмотрел достопримечательности не только главного острова - Соловецкого, но побывал и на островах Муксолма. Здесь поразил его огромный зверопитомник: целые улицы с вольерами, в которых выводили соболей и лис. Пушнина была одной из самых доходных статей бюджета соловецкого "государства". (Прим. СЭ: это явная ложь. Пушное хозяйство практически не работало и не приносило никаких доходов СЛОНу. ) На одном из архивных снимков рядом с Горьким в зверопитомнике изображен Глеб Бокий, чьим именем, кстати, назван пароход, на котором приехал высокий гость на острова. Заметим попутно, что благодаря ходатайству Горького была досрочно освобождена с Соловков фрейлина Ю.Данзас".
Позиция редакции
"Высокий гость", как профессор называет уголовника-рецидивиста Глеба Бокия, "...в честь кого был назван пароход, - людоед - главный в той тройке ОГПУ, которая приговаривала людей к срокам и расстрелам..." (Дмитрий Лихачев). На пароходе его имени даже по скромным подсчетам, прибыли в Соловки на около 300 000 человек, многие из которых погибли.Поделиться в социальных сетях
"Буревестник революции" на Соловках
"Администрация Соловков очень заботилась о придании лагерю видимости исправительного, особенно перед приездом Горького. Начал выходить журнал "Соловецкие острова", были организованы театр, музей и другие культурные учреждения. И все это, чтобы Горький мог убедиться, что никаких зверств на Соловках не происходит.
Я видел Горького в Соловецком лагере и отлично знаю, что он все видел и знал, что там происходит. Один мальчуган рассказал ему об истязаниях, о том ужасе, который творится в лесу.
Я попал в лес под предлогом отбора малолетних преступников для детской колонии, на самом же деле, чтобы спасти их. Мне было бесконечно жалко этих детей. Там я заболел, у меня открылось страшное язвенное кровотечение... То, что я там видел, не поддается описанию...
Горький, конечно, этого не видел, но знал по рассказам заключенных. Однако, вернувшись в Москву, в 1930 году в журнале "Наши достижения" (!) он опубликовал восторженный очерк о соловецких чекистах, помня их теплый прием и поверив, очевидно, обещаниям, что режим в лагере будет изменен." (Дмитрий Лихачев. О Соловках 1928-1931 г.г. "Место под нарами")
Максим Горький - соловецким чекистам:
"Молодцы, замечательное дело творите!"
В 20-х годах в зарубежной прессе часто упоминали ужасы Соловецких лагерей. Западная общественность требовала расследования... В 1929 году для её успокоения в Соловки был послан Максим Горький. Якобы эту идею предложил Иосиф Сталин. Соловчане-заключенные это событие описывают так:
«К приезду высокого гостя Соловки привели в пристойный вид: побелили здания в порту и внутри кремля, обновили лозунги, насадили цветы, выдали новую одежду тем, кто был в состоянии работать, а "доходяг" перевезли в глухие лагпункты, скрытые в лесах большого острова или на других островках архипелага... Убирали с глаз и известных общественных деятелей, с которыми Горький мог встречаться в прошлые годы.
Вначале все шло гладко. Горький любовался Соловками... Ему показали электростанцию, док, мастерские, ботанический сад, систему каналов, соединяющих озера между собой и морем, уникальную монастырскую библиотеку. Он, конечно, знал, что все это сотворено монахами, как и чудесные постройки кремля, но делал вид, что верит в рассказы о преобразующей деятельности соловецкого начальства, и щедро хвалил: "Хорошо-то как! Молодцы, замечательное дело творите! Опишу, опишу!"
Потом Горький захотел посмотреть Секирную гору. Начальство не смело перечить и предоставило гостю экипаж, свита разместилась на дрожках и поехали. На Секирной горе Горький и церковь знаменитую посмотрел, и маяк, и пейзажами полюбовался, особенно серебряной гладью озера Красного, изукрашенного зелеными островками. И захотелось ему к этому озеру проехать, благо было до него всего километра два. Тут-то и произошла беда.
На перекрестке дороги Горький повстречал колонну лагерников-лесорубов. Они шли попарно. Каждая пара несла на плечах тяжелое бревно. Согнутые спины, опущенные головы, рваная одежда, лапти на ногах. Сбоку колонны шли стрелки. При виде начальства колонна остановилась, головы поднялись. Остановился и экипаж Горького. Он сидел, опираясь на трость, и растерянно смотрел на серые истомленные лица.
— Алексей Максимович, здравствуйте! — закричал кто-то из колонны. Несколько пар бросили бревна и устремились к экипажу... — Это Горький, Горький! — кричали в колонне. — Горький! Спасите нас! Мы погибаем!.. — Алексей Максимович, вы меня не узнаете? Мы с вами вместе сидели в тюрьме в 1905 году,— спокойно сказал, сняв шапку, седой иссохший старик. — А потом вы меня в своей газете печатали. Много нас здесь, прошедших через царские тюрьмы, а эту не переживем.
Он закашлялся, сплевывая кровь. Горький стоял в экипаже и тихо плакал... начальник толкнул кучера. Экипаж рванулся.
— Напишите заявление,— крикнул, оборачиваясь, Горький.
— Кому? На деревню дедушке? — крикнул старик и стал поднимать бревно.
Сытые лошади шустро везли экипаж. Горький вытер слезы и сказал: «Светло-то как, а по часам-то в Москве уже ночь». В очерках о Соловках все было в розовых и голубых тонах, и встреча у Секирной горы Алексеем Максимовичем не упоминалась." (Чирков Юрий. А было всё так… / Предисл. А. Приставкина. - М.: Политиздат, 1991. - 382 с. )
Поделиться в социальных сетях
Соловки притягивали внимание писателей и литераторов:
• Соловецкий книжный каталог: алфавитный список книг, брошюр, альбомов, журналов, газет, содержащих романы, повести, литературные сборники, научные статьи о Соловках (Соловецких островах).
Соловки и остальной Мир
Писатели, отбывавшие заключение в СЛОНе. Избранные страницы.
Соловецкая чайка всегда голодна: лагерные стихи и поэты-заключенные СЛОНа.
• Соловецкая поэзия. Сборник "соловецких" стихов и список соловецких поэтов.
Коротко о Соловках
• Александр Солженицын: на Соловках Горький все прекрасно видел и сознательно предал соловецких узников,
выполняя волю чекистов
• Вадим Баранов: Горький ничего не знал, а Солженицын все выдумал...
Вспоминают очевидцы
Дмитрий Лихачев
(1906-1999)
Академик РАН и заключенный о возможных причинах лжи Максима Горького: "Горькому дали понять, что если он отведет все обвинения от лагеря, то режим будет смягчен. Наверное, так оно и было... Горький сдержал слово, палачи - нет". И ещё: "...я видел Горького в Соловецком лагере и отлично знаю, что он видел, что там происходит. Один мальчуган рассказал ему об истязаниях, о том ужасе, который творится в лесу. Однако, вернувшись в Москву, в 1930 году в журнале "Наши достижения" (!) он опубликовал восторженный очерк о соловецких чекистах..."
• Дмитрий Лихачев - соловчанин
Бекман Альфред
(1896-1991)
Морской офицер и заключенный. Во время визита М.Горького на Соловки работал смотрителем маяка на горе Секирная: "Долго объяснял Алексею Максимовичу особенности жизни и работы на маяке, условия безопасного плавания в тех местах, зависимость жизни моряков от бесперебойного маячного огня. Алексей Максимович слушал, задавал вопросы по делу и по жизни, внимательно выслушивал мои ответы. В конце нашей встречи он спросил: не нуждаюсь ли я в чем, нет ли у меня каких просьб, заявлений или жалоб? Свита большого писателя была нема-ленькой, и люди в кожанках, сопровождавшие Горького, очень внимательно слушали его вопросы и мои ответы. Не настолько я был наивен тогда, в конце двадцатых, чтобы высказать вопросы, которые меня мучили, какие-то жалобы. "Нет, Алексей Максимович, я всем доволен. Жизнь идет так, как она и должна тут идти..."
Горький уехал. Очень мне хотелось спросить: за что, собственно, я осужден спустя 10 лет после революции? За что вынужден поменять морскую службу в военном флоте на подневольное всматривание в Белое море? Свои вопросы я оставил при себе. Те, кто открыто пожаловался на судьбу, вскоре после отъезда Горького были расстреляны. Для острастки остальных, чтоб не жаловались..." (Запись С.Панкратовa)
Сергей Щегольков
Семен Хацкин (Вечерний Минск.16.09.1999) бесседовал с бывшим заключенным Соловецкой тюрьмы Сергеем Владимировичем Щегольковым. Семнадцатилетний москвич попал на Соловки по обвинению в подготовке покушения на тов. Сталина и террористических актов в Москве.
"Провокатор он, боялся за свою шкуру, прокомментировал для "Вечерки" заявление Горького С. Щегольков. Тогда, во время приезда Горького, продолжает он, группу молодых заключенных собрали на встречу с писателем, предварительно строго запугали, дабы те не брякнули лишнего. Но одному юноше все-таки удалось переговорить с писателем наедине, где он рассказал о зверствах, творящихся в стенах монастыря и исправительных методах надзирателей. Ведь мог же он взять хотя бы этого парня, не взял, а его потом охрана забила до смерти..."
Евгений Евтушенко
Мнение поэта о тайных мотивах поведения Максима Горького: "У меня есть гипотеза, что Горький в конце концов понял всю глубину проис-ходящей в России трагедии и даже на Соловки ездил только затем, чтобы впоследствии уехать и рассказать всему миру о сталинской тирании. Но тиран догадался звериным чутьем о намерениях писателя и прикончил его в сужавшемся кольце облавы - то ли ядом чекистской атмосферы, то ли просто ядом"
Александр Солженицын о Горьком
Жалкое поведение Горького после возвращения из Италии и до смерти я приписы-вал его заблуждениям и неуму. Но недавно опубликованная переписка 20-х годов даёт толчок объяснить это ниже того: корыстью. Оказавшись в Сорренто, Горький с удивлением не обнаружил вокруг себя мировой славы, а затем - и денег (был же у него целый двор обслуги). Стало ясно, что за деньгами и оживлением славы надо возвращаться в Союз и принять все условия. Тут стал он добровольным пленником Ягоды. И Сталин убивал его зря, из пере-страховки: он воспел бы и 37-й год.
• Александр Соложеницын в Соловках
Мирослав Немиров
( "Русский Журнал". 21.09.2004 )"Кстати: все гадают, все недоумевают, изумляются, ищут причины и объяснения, почему же он так себя вел тогда, такое писал (восхвалял Соловки и т.д.), и вообще. Ищут этому какие-то глубинные психологические обоснования. Почему-то никто не предположит самого простого - обыкновенное старческое слабоумие. 60 лет - возраст вполне почтенный, вполне уже можно и..."
Василий Щепетнев
("Сеансы практической магии", Компьютерра, 17 июня 2003 г)"Конечно, Горький во время поездки на Соловки видел иллюзорность показанного. Но если о светлых, голубых лагерях написать так, чтобы поверили, — вдруг это изменит реальность? Прочитают вертухаи о себе, что они тонкие психологи, мастера убеждения, люди высокой культуры и чистых рук, — и захотят соответствовать! Пусть не все, не через одного даже, пусть только один из десяти — и то стоит стараться. Если человеку день ото дня твердить, что он дрянь полная, быдло, криворукий недоумок, поневоле потеряешься, махнешь на себя рукой и пойдешь за одеколоном или настойкой боярышника. Лучше уж наоборот: считать себя порядочным, умным, умелым, справедливым, а если засомневаешься в недобрую минуту — вот ведь и Горький пишет, уж он-то не ошибется."
Сергей Залыгин о визите Горького
Горький сотрудничал с властью. Участвуя в революции и затем разочаровавшись в ней, он все же искал контактов, взаимопонимания с "верхами". Совершил много поступков, которые сейчас назвали бы безнравственными. Скажем, оправдывал строительство Беломоро-Балтийского канала. Вместе с начальником этой стройки Берманом написал книгу о том, какое это великолепное созидание и как оно перевоспитывает заблудших. Хотя не мог не видеть человеческой трагедии и трагедии национальной. А случай в Соловках, когда мальчик-заключенный пожаловался ему на лагерные издевательства? Это не тронуло "писательскую совесть советского народа". А ведь мальчика потом расстреляли за эту жалобу...
Коротко о Соловках
"Вранье!" - как сказал когда-то мальчонка-зек писателю Горькому, ненароком заехавшему на Соловки по творческой сталинской турпутевке." (Билли Ширз. В жанре конструктивистского постэкспрессионизма. Независимый Бостонский Альманах "Лебедь". № 281, 21 июня 2002 г.)
"Братья и сестры! Завтра я поведу свою крылатую машину и протараню самолет, который носит имя негодяя Максима Горького! Таким способом я убью десяток коммунистов-бездельников... Перед лицом смерти я заявляю, что все коммунисты и их прихиостни - вне закона!" (Николай Благин, летчик. Из воззвания. Москва, 17.05.1935)
Максим Горький о книге Василия Немировича-Данченко "Соловки" или чья бы корова мычала...
"Желающим ознакомиться с историей политической жизни Соловецкого монастыря указываю выше упомянутую книгу. Написана она весьма красноречиво и так елейно, как будто автор писал не чернилами, а именно лампадным маслом с примесью патоки. Читая её, вспоминается изречение: "Красно глаголяй - лжу глаголешь". (Максим Горький. Соловки 1928-1929. Журнал "Наши достижения". 1929)
Большой художник в чем-то очень слаб. На этом они, бедные, и подламываются
"Если бы Алексей Максимович умер десятью годами раньше, в эмиграции, он остался бы в нашей памяти как одна из самых светлых фигур русской культуры... Но финал его жизни был так жалок, что перечеркнул все былые заслуги. Поездка на Соловки посмотреть на перевоспитание зеков; восторженный отчет об этой поездке; «Если враг не сдается – его истребляют»; особняк Рябушинского; Нижний Новгород, переименованный в город Горький при живом Горьком… Господи, до чего же всё это стыдно. (Акунин Борис. Испортить себе некролог. Цит. по блогу. Радиостанция "Эхо Москвы", Москва, 18.04.2014)