Юрий Безсонов, бежавший из Соловков

"Я этому парню верю, так не врут"
( Редьярд Киплинг,
писатель, лауреат Нобелевской премии )

Соловецкий монастырь… Оказавшись в одной рабочей роте, Юрий Бессонов, Матвей Сазонов, ингуш Созерко Мальсагов и поляк Эдвард Мальбродский договорились о побеге в Финляндию. Пятый – Василий Приблудин – примкнул к ним случайно: Мальсагов, обязанностью которого было распределение заключенных на работы, поставил кубанского землепашца пятым в бригаду по заготовке метел.

18 мая 1925 года, разоружив двух конвоиров, пятеро смельчаков начали изнурительный переход через леса и болота к финской границе. И только через 35 дней, пройдя около 400 верст под неожиданным июньским снегом, без карты и продуктов, переплыв порожистую реку, они достигли желанной цели.

Финляндия

Первые финны, встретившиеся беглецам, были крестьяне Вихтаваара, которых бывшие узники тут же «ограбили». Впрочем, это было скорее недоразумение, чем грабеж. Беглецы хотели купить продукты и предложили крестьянам советские деньги. Но не зря говорят: сытый голодного не разумеет!

Иивари Вихтаваара, не знавший русского языка, попросту не понял, чего от него хотят. И денег не взял, и еды не захотел давать. Обед пришлось добывать силой, и беглецам было бы несдобровать, если бы не благородство начальника полиции Куусамо лейтенанта Шенберга: он оказался добрым малым и не завел на «соловлян» уголовного дела.

В протоколе допроса эпизод с «покупкой» продуктов занимал солидное место. Лейтенант Шенберг с юмором пересказывал показания Бессонова: «Сначала они спросили у хозяев, где находятся, но те, не зная ни слова по-русски, ничем помочь не могли. Попытались объяснить, что голодны. Хозяева снова ничего не поняли. Хозяйская дочка выскользнула из дома и побежала к соседям. Они сильно испугались, что она донесет на них красноармейцам. Тогда они быстро собрали все увиденные в доме продукты и ретировались.

Утверждают, что забрали те продукты, которые указаны в протоколе проведенного мною допроса по поводу разбойничьего нападения на дом Вихтаваара. В свое оправдание допрашиваемый приводит тем не менее следующие доводы: 1. Они не знали, где находятся – в России или в Финляндии. 2. Продукты были все полностью использованы, а члены группы крайне истощены. 3. Хозяева дома их не понимали, хоть лопни… Из знакомых, живущих в Финляндии и могущих удостоверить его личность, называет полковника Оскара Вилкмана (Вилкама)».

Ностальгия по тюрьмам советским

Финская полиция долго сомневалась в благонадежности беглецов. Эти сомнения Бессонов объяснял национальным характером: «Финны любят подумать. Не могли решить, что с нами делать… Думала Кусома (Куусамо – Е.С.). Мы ели и спали… Запросила Улеаборг (Оулу – Е.С.). Он ответил. Нас перевели туда. Думал Улеаборг. Мы сидели в тюрьме. Улеаборг связался с Гельсингфорсом, подумал и Гельсингфорс. Ответил, и мы в столице Финляндии… Но… опять в тюрьме…»

Сравнивая финские и советские тюрьмы, Бессонов, как это ни парадоксально, отдавал предпочтение последним. Он был потрясен различием, бросавшимся в глаза. «Там и порядок, и хорошая еда, идеальная чистота, достаточно вежливое обращение, но уж очень они сухи, – пишет Бессонов о финских тюрьмах, – как-то черствы, впрочем, как и сам Запад.

Пора бы ему понять, что и в тюрьмах ведь тоже люди». В отличие от финской в советской тюрьме «народу много и разного… Здесь вся Россия… Здесь лучший и наиболее стойкий элемент… Здесь север и юг, восток и запад… И выбор есть: здесь офицер, здесь священник, здесь крестьянин и купец… Народу много и времени хватает, и люди думают, а иногда и говорят…»

В плену иллюзий

Сослуживец Бессонова, бывший царский офицер Оскар Вилкама, в 1920-е годы был уже в чинах и находился на должности военного коменданта г. Хямеенлинна. Из финской тюрьмы, где беглецы ожидали своей участи, Бессонов отправил товарищу письмо: «Дорогой Оскар, я нахожусь сейчас в крайне тяжелом положении... выгляжу разбойником с большой дороги. Моральное истощение от тюрем, постоянного бегства от преследования, как у загнанного волка. Ужасная нервотрепка. Сильные впечатления и теперь вот реакция – полное отсутствие сил. У меня к тебе следующая просьба: чтобы у меня при содействии какой-нибудь организации – государственной ли, Красного Креста или какой-нибудь другой – или с твоей помощью, или с помощью твоего брата (я помню его еще с клубных времен, думаю, что и он помнит меня) была бы возможность отдохнуть где-нибудь в больнице или пансионате. Мои запросы на данный момент ограничены одним литром какао, килограммом белого хлеба, отбивной котлетой на обед и отдыхом в кресле в течение двух месяцев. В этом и заключается моя главная просьба... По прошествии стольких лет ты, естественно, не сможешь дать мне положительной характеристики.

Но я этого и не прошу. Единственное, что я хочу, чтобы ты подтвердил, что я действительно являюсь Бессоновым, который служил с тобой... Я бы очень хотел встретиться с тобой и поговорить о жизни... Принимаешь ли участие в конных состязаниях? В каких? Сколько лошадей?» Бессонову не удалось воплотить в жизнь свои «ограниченные» пожелания: друг ответил, что занят в маневрах.

Письмо Оскару Вилкама было отправлено 6 июля 1925 года, т.е. после первых двух недель пребывания Бессонова в Финляндии. Он еще полон иллюзий о западной жизни, свободе, благополучии. Но вскоре на него начнут писать доносы…

Разочарование

В одном из «подметных писем» побег расценивался как совершенный по благословению ЧК: «…ибо невозможно, пройдя столько большевистских тюрем и лагерей, все-таки суметь остаться целым и невредимым и спастись в Финляндии». Бессонов же считал, что побег вряд ли был бы возможен, если бы не благословение – но только не ЧК… а Господа Бога. Чего стоит одна только переправа через широкую пограничную реку Пистоеки, когда на берегу засада, а впереди – водовороты и быстрое течение! Страницы, где автор рассуждает о Боге, пожалуй, самые сильные в романе.

Но очень скоро на смену иллюзиям пришло горькое разочарование: «Свобода!.. Но в лесу я ощущал ее острей...» Бессонова возмущают газеты, шокирует эмиграция: «Они все ссорятся и думают – за ними вся Россия. За ними – ничего. Так, по три человека… Уж, конечно, не Россия». – «И вот я здесь… Нет Соловков, не видно России… Не видно отсюда и ее зари». Рваный, лаконичный стиль автора достоверно передает резкую перемену, произошедшую в душах беглецов.

«Финляндия… Казалось бы, конец… Конец похода… Конец какой-то ненормальной, кто ее знает, плохой или хорошей, но, во всяком случае, какой-то особенной жизни…» И первое, что произошло «за границей», – потерялась цель, исчезла энергия: «Странное ощущение. Цель достигнута и инициатива больше не нужна…» Колоритно, почти с физическим наслаждением описывает он вкус рисовой каши с киселем: «Сколько мы ели! Кашевар с улыбкой приносил бак на целый взвод, и от него ничего не оставалось». И все же художественно точно писатель называет чашку кофе «бесцельной».

Бессонов не скрывает противоречий, терзающих его душу: вроде бы он на свободе, вроде бы он должен быть счастлив: «Вокруг Финляндия и дома, автомобили, улицы… Все чисто, гладко… Очень хорошо». Но буквально через несколько строк: « Я весь был в будущем… Ну а теперь? Мне тяжело… Невыносимо». Все пережитое и даже, может быть, разочарование в самом побеге привело Бессонова к мысли, что в материальном мире нет ценностей, за которые стоит бороться. Всю последующую жизнь он посвятил служению Богу.

В Париже в 1942 году, в разгар войны, в книге «Партия сильных» он обращается ко всем православным христианам с молитвой об объединении: «Наш лозунг – не разъединение, но соединение. Мы широки во Христе и от сердца тянем руку нашим братьям». Побег в Финляндию был, пожалуй, самым тяжелым испытанием, но в то же время самым ярким событием в жизни Бессонова – изменил мировоззрение, принес известность. Но в то же время отнял силы, оторвал от родины. Так стоило ли бежать? Этот вопрос он задавал себе не раз.

***

Негативное отношение Бессонова к эмиграции сделало свое дело: книга редко цитировалась в русской зарубежной периодике, а некоторые симпатии автора к коммунистам настроили против него и монархистов. В то же время она была запрещена и в России: в ней колоритно описаны тюрьмы северной России – Петрозаводска, Вологды, Архангельска, Мурманска, захватывающие сцены побегов, погонь, перестрелок, бандитских налетов и грабежей. Но в Финляндии книгу заметили. О ней доброжелательно отозвался преподаватель Хельсинкского университета Валентин Кипарский в очерках «Финляндия в русской литературе». Имя Бессонова стояло рядом с именами Гумилева и Ахматовой.

Послесловие

Из Финляндии в 1926 году Юрий Бессонов перебрался во Францию. Умер в конце 1950-х годов. Похоронен под Парижем, на русском кладбище Сан-Женевьев де Буа.

Бывший офицер царской, а впоследствии добровольческой армии Созерко Мальсагов на допросе в Куусамо рассказал о себе немного. Родился в 1893 году во Владикавказе, закончил Кадетский корпус в Воронеже, а затем Александровское военное училище. Служил на Кавказе.

В армии генерала Корнилова во время похода на Петроград командовал эскадроном, а в армии генерала Деникина был командиром Первого Ингушского кавалерийского полка. Арестовали С. Мальсагова в 1922 году. В январе 1924-го он был отправлен в Соловецкий лагерь. По свидетельству финского лейтенанта, первое, что собирался сделать Мальсагов, обретя свободу, – навестить в Париже своего дядю, бывшего русского генерала. Однако, пробыв в Финляндии более двух лет, С. Мальсагов уехал в Польшу.

В 1939 году во время кровопролитных боев с немцами попал в плен и снова был заключен в лагерь, на этот раз в Германии. Из фашистского концлагеря ему удалось бежать – побег с Соловков научил его многому! Во Франции Созерко участвовал в Сопротивлении, а после окончания войны обосновался в Англии. Его перу принадлежит вышедший в 1926 году документальный очерк «Адский остров» – книга о Соловках и о побеге в Финляндию. Умер С. Мальсагов в 1976 году.

Коммерсант Эдвард Мальбродский и сын настоятеля церковного прихода Матвей Сазонов, являясь гражданами Польши, выехали из Финляндии на родину, а вот судьба кубанского казака, уроженца станицы Староминской, Василия Приблудина, даже не подозревавшего, что ему придется участвовать в побеге, до сих пор не известна". (Сойни Елена. Побег в Финляндию. История. Журнал "STOP in Finland", No:4(50). Санкт-Петербург, 03.01.2005)