Как украинцы противостояли произволу власти в alma mater ГУЛАГа

Украинские политзаключенные 1930-х годов противостояли произволу власти в alma mater ГУЛАГа

Архивное дело соловецкого политзаключенного профессора Петра Демчука автор этих строк отыскал в столице Республики Карелии. Еще во времена ельцинской, с позволения сказать, "размашистой" дружбы России с Украиной (кремлевский руководитель даже говорил «Просыпаясь утром, я спрашиваю себя: что ты сделал для Украины?..") киевский исследователь с разрешения руководства соответствующего управления органов безопасности соседнего государства скопировал в Петрозаводске и привез в Украину для передачи в госархив СБУ некоторые рассекреченные материалы о репрессированных соотечественниках. Помнится, в пожелтевшем деле бросились в глаза документы о попытке противодействия соловчан чекистскому произволу в советском концлагере – alma mater ГУЛАГа». Иначе говоря, заинтересовали факты сопротивления политзаключенных репрессивному режиму (конечно, сопротивления – по мере возможности людей, полностью зависимых от прихотей и беззакония власти в тоталитарном государстве «диктатуры парткомов»).

Подавая голос протеста, смельчак в СССР мог поплатиться жизнью. Собственно, такое случается и ныне в государстве, которое считает себя правопреемником и наследником приснопамятной «империи зла» (вспомним хотя бы трагическую судьбу оппозиционера путинской власти Бориса Немцова). Кто-то из россиян, наш современник, метко назвал нынешнюю Российскую Федерацию Соловками-Light, намекая на отсутствие в ней демократических изменений. Значит, не в последнюю очередь из-за политики сегодняшнего руководства московского Кремля, который с начала 2000-х превратился в «вотчину чекистов», тема Соловков не теряет актуальности. А тем более в преддверии очередной годовщины трагедии – массовых расстрелов в 1937-1938 годах политзаключенных Соловецкой тюрьмы Главного управления госбезопасности НКВД СССР. Жертв той и других экзекуций, содеянных за времена Большого террора и многолетнего господства в Кремле диктатора («эффективного менеджера»), должны помнить, павшим борцам за человеческие права и свободу народов – воздавать должное. И главное – делать из горьких уроков прошлого надлежащие выводы.

Жизнеописания действующих лиц определенной эпохи – своего рода пособие по изучению истории. Итак, к делу. Давнему, архивному, но поучительному при властвовании в Кремле уже другого политика, способного изречь в сторону Киева лишь что-то на манер «Просыпаясь утром, я спрашиваю себя: что ты сделал против Украины?»

«Поведение неудовлетворительное»

…В юго-восточной части Соловецкого архипелага есть каменистый островок Малая Муксалма. На нем вокруг заметной церкви или часовни не одно столетие жила богомольная братия. Но интеллектуальный уровень тамошнего населения был, наверное, наивысшим не во времена расцвета монашеской беломорской обители. Причина – присутствие там в 1936-1937 годах политзаключенных большевистского режима. Достаточно сказать, что на отдаленной лагерной «командировке» определенное время жили, отбывая наказание как контрреволюционеры, украинцы Антон Крушельницкий и Петр Демчук. Первый из них – известный писатель, государственный деятель, в прошлом министр образования Украинской Народной Республики. Второй – восходящее светило науки, член философской комиссии при Всеукраинской академии наук.

Профессор Демчук имел основательные знания по истории мировой философии, глубоко изучал диалектику Гегеля – считал, что она будет способствовать развитию материалистической диалектики. Издал в 1929 году очерки о современном состоянии немецкой философии, а в 1930-м исследовал «философскую мудрость современной буржуазии». В своих печатных работах поднимал вопросы соотношения «философского материализма» и природоведения, философии, науки и религии, подвергал критике идеализм… Что интересно – обращался и к творчеству Великого Кобзаря в работе «Шевченко и его учителя философии» (1931). За несколько лет до своего вынужденного созерцания беломорских пейзажей украинский ученый высказал мысль, что «в поэзии очень часто может быть больше философии, чем в узконаучных трактатах». Утверждал, что философское значение жизни Кобзаря «превышает целые огромные тома других блестящих мыслителей», а «исполненная терпения и напряженная жизнь Шевченко открывает перед нами страницы большого философского содержания»…

Впрочем, на Малой Муксалме, да и вообще в «стране мучений и отчаяния» (беломорском лагере), к невольникам была более близкой гора Голгофа, а не Парнас… И жителям бараков часто приоткрывалась такая зубодробильная проза жизни, что от нее могло оборваться терпение даже у человека культурного, умного и воспитанного…

Еще до начала Большого террора на Соловках, в июне 1936-го, украинский философ, освобожденный от тяжелой физической работы как «политпреступник», заслужил у чекистов оперчасти осуждающую характеристику (документ имел гриф «совершенно секретно»). В тексте указано, что Демчук Петр Иванович, 1900 года рождения, уроженец Городенки, в прошлом член ВКП (б), до ареста жил в Харькове. Имея в лагере канцелярскую работу, к работе относился «неудовлетворительно, нестарателен и неисполнителен (здесь и далее архивные документы цитируются на языке оригинала, преимущественно с сохранением стиля и орфографии. – С. Ш.). Поведение неудовлетворительное. Имеет ряд замечаний за нарушение лаг[ерного] распорядка. Недисциплинирован».

Затем в дело легли бумаги, из которых видно, что «неудовлетворительное поведение» — это ни что иное, как попытки невольника защищать человеческие права в условиях исправительного учреждения. Начальник табпункта на Муксалме донес рапортом от 2 сентября 1936-го руководству оперчасти Соловецкого отделения ББК НКВД, что Демчук категорически отказывается выполнить распоряжение о его переводе на Малую Муксалму. «Не подчиняюсь, – пересказывает слова заключенного начальник. — А если там будет представлена мне отдельная комната, тогда я поеду, или же [будут] убраны бандиты, находящиеся там" (имеются ввиду з/к з/к Павлович, Гинзбург)».

Как известно, «политических» в лагере надлежало содержать отдельно от уголовных преступников, но начальству закон не писан… И Демчук искал, пусть и рискованные, однако возможные способы изменить положение – подавал заявления, конфликтовал…

Такие факты «неудовлетворительного поведения» политзаключенных неоднократно зафиксированы в лагерных документах. Например, стрелок 1 взвода 5 отделения некий М. Кураченцев 1 декабря 1936 года представил начальнику оперативной части рапорт: «Сегодня… в 12 часов дня мною было предупреждено з/к Демчуку П.И. о том, что не положено ходить к рыбакам в помещение без никаких делов. Неоднократно предупреждал и он все равно продолжал ходить. Придет, сидит и начинает разные [не]цензурные слова говорить. Сегодня, 1/XII-36 г., когда я предупредил з/к Демчука, он меня обругал матом… дураком обозвал и сволочью. Это было в рыбацком помещении в присутствии стрелка Баурина, з/к рыбаков. Он говорит, что вы мне не укажете, куда ходить, ваше дело маленькое. И сколько раз ругал начальника л/п Муксольмы, и промеж з/к часовни агитировал о том, что провоцировал начальника III части, якобы он нас обманует. Обещал взять нас в Кремль (лагерный пункт. – С. Ш.) и не взял. Эту агитацию з/к ведет Демчук… Просим убрать его с командировки».

В следующем рапорте стрелков Баурина и Кураченцева зафиксировано следующее: «Сегодня 1/XII-36 г. з/к Гинзбург придя к помещению охраны и угрожал, если вы будете ходит поверять часто в часовню, то вам будет плохо… Когда придеш поверять з/к в часовню, то в них двери находятся заперты веревками и начинаешь им стучать, а они не открывают двери. Приходится отрезать веревки. Они начинают угрожать охраны. Им неоднократно было предупреждено, что нельзя завязывать двери веревками, они на это внимания не обращают. Просим обратить внимание и просим убрать з/к Гинзбурга и Демчука, так как угрозы предъявляют (так в документе. – С Ш.) охраны опасность».

«Голодаю дальше»

После упомянутых здесь инцидентов (а их, конечно, было больше) Петр Демчук и дальше «вел себя неудовлетворительно» – отказался от пайковых продуктов. В материалах дела есть его заявление начальнику оперчасти: «Десять дней, т.е. с 1 по 10.XII включительно я нахожусь без продуктов. Не имея другого способа защиты себя против целого ряда издевательств со стороны нач[ачальни]ка л/п Б. Муксульма (так в документе. – С. Ш.), я вынужден завтра, т.е. 11 числа с. г. приступить к полной голодовке. 10. XII 36 г. Демчук».

Четвертые сутки голодовки были отмечены тем, что заключенный представил заявление на трех страницах начальнику III отдела и его копию – прокурору по надзору за органами ББК НКВС. Борец за права довел до ведома адресатов, что голоданием он протестует против издевательств тамошнего руководства – начальника лагерного пункта Парсегова и завхоза Рауса (они, к слову, тоже были заключенными, только на административных должностях). «Сущность дела, – доходчиво, с подчеркиваниями, вывел чернилами на бумаге профессор Демчук. – В первых числах мес[яца] ноября с. г. я принятым здесь порядком, сдал в стирку на л/п Большая Муксульма мое собственное белье, в числе коего была и моя собственная, домашняя простынь. Из прачечной я получил вместо простыни какое-то тряпье, ветошь. На два мои заявления, одно завх[озу] з/к Раусу, а другое н[ачальни]ку л/п я не получил никакого ответа».

Демчук решил направить жалобу начальнику 8 отделения, однако вохровец, которому профессор отдал заявление, просил не поднимать шума и пообещал сам все уладить. Не уладил. И не было никакой реакции на десяток заявлений начальнику лагерного пункта. «Как протест против такого незаконного поведения, т. е. попросту: грабежа среди белого дня, я решил не принимать вовсе пайковых продуктов, ни хлеба, т. е. перейти на полуголод, – это заявление Демчук подал и начальнику табпункта Парсегову. – Но и это ничего не помогло, тогда 6-го числа объявил, что если к 10 числу не отдадут мне моей простыни, я принужден буду приступить к полной голодовке. Одновременно я написал заявление уполномоченному III части приехать на командировку или вызвать меня для объяснений. Ничего сделано не было». Парсегов даже не ответил. «Требую, – пишет далее профессор: – 1). Снять с работы и привлечь к ответственности за покрытие воровства и издевательства, а также за нарушение приказа Нарк[ома] НКВД № 100 – н[ачальни]ка л/п з/к Парсегова. 2). Снять с работы и привлечь к ответственности завх[оза] л/п з/к Рауса за воровство простыни, за издевательское отношение и использование служебного положения для мести за то, что я раскрыл его воровские комбинации с выдачей на командировке пайковых продуктов, о чем сообщено было в III часть заявлением старосты командировки з/к Гинзбургом. О получении сего моего заявления прошу меня известить. Голодовку продолжаю. 14.XII 1936 г. Демчук».

Хочешь не хочешь, но все же пришлось Парсегову оправдываться перед высшим начальством. Он объяснил, что заявление от 10 декабря (о намерении заключенного голодать) последний представил через стрелков, и о его содержании утром 12 декабря устно доложили секретарю начальника III части Урусову. А сами бумаги, дескать, дошли только 15-го и изложенное в них «абсолютно не соответствует действительности»: «описанные им факты в заявлениях есть наглая ложь и очередная провокация». Парсегов уверял, что «описанные им факты в заявлениях есть наглая ложь и очередная провокация». Парсегов уверял, что «описываемые им (Демчуком. – С. Ш.) факты о каких-то воровствах со стороны завхоза Рауса продуктов, недостача приготовляемых им продуктов, о вручении ему простыни-ветошь, об издевательствах и т. п. ни в коей мере не могут быть приписываемы к руководству л/п Муксолма, ибо со стороны л/п принимаются все меры к немедленному удовлетворению их просьбы и требования при первой же возможности… З/к Демчук П.И. в своем заявлении указывает… что им не принимаются продукты с 1/XII, да в действительности он не получал за первую половину декабря [продукты], которые оставлялись у рыбаков на всякий случай, и за II половину не принял, также оставлены у рыбаков, а что касается его питания, то он питался лучше, чем другой лагерник, получивший продукты, и возможно, что в данное время без получения продуктов питается. Ибо все факты и сведения за то, что эта голодовка – симуляция, есть цель его выбраться с М. Муксолмы на Б. Мук[солму] или же в Кремль. Поставив вас в известность в вышеизложенном, прошу ваших указаний о дальнейшем содержании з/к Демчука на М. Муксолме. 16/XII 36 г. Нач. л/п Муксолма Парсегов».

Эта отписка, наверное, так ничего и не изменила в жизни заключенного на лагерной «командировке». Однако он снова и снова делал свое – капля по капле и камень разбивает. Впрочем, как свидетельствуют архивные документы НКВД, последняя точка в борьбе будет не чернильная. Свинцовая. Осенью 1937-го большой тюремный этап соловчан расстреляют.

Шевченко Сергей. Как украинцы противостояли произволу власти в alma mater ГУЛАГа. Часть 1. Сетевое издание «Vector News», www.vnews.agency. Киев, Украина. 15.09.2016

Как украинцы противостояли произволу власти в alma mater ГУЛАГа. Часть 2.

Политзаключенный Соловков украинец Петр Демчук в советском концлагере не боялся подавать, и не раз, голос протеста – видно по всему, был не из пугливых. Когда в январе 1934-го его доставили в исправительно-трудовое учреждение в Лодейном Поле (Свирский лагерь), в учетно-статистическую карточку регистратор вписал основные биографические сведения о заключенном. Среди них такие: командир сотни в народной армии Западной Украины (то есть в Украинской галицкой армии, 1918–1919), а в 1920-м в Красной армии он был комиссаром отряда. Еще раньше, в 15 лет, добровольцем вступил в ряды украинского национального воинского формирования в составе австро-венгерского войска (был в 6-й сотне Украинских сечевых стрельцов Андрея Мельника). Принимал участие в боях, ранен на австрийско-российском фронте и дважды бежал из польского плена.

Кто же он, этот борец-сорвиголова, записанный в лагерном деле как «юрист-философ»? Почему попал на Соловки?

...Одаренный мальчуган-галичанин из исторического Покутья родился в бедной крестьянской семье. За счет общины учился в народной школе и закончил частную гимназию в Городенке (сейчас город в Ивано-Франковской области). Девятнадцатилетним революционером поступил в Компартию Западной Украины. Во время дальнейшего обучения стал членом Компартии Австрии, был лектором партшколы, приобщился к изданию в Вене «Нашей правды» – первой газеты Компартии Восточной Галиции – и молодежного журнала «Наше знамя». На каникулах в Городенке, как отмечает в статье ЭСУ историк Юрий Шаповал, Демчук проводил агитацию против выборов в польский сейм и полонизации украинских школ. За это был заключен в Коломыйскую тюрьму, откуда в скором времени бежал и отправился сначала в Прагу, потом в столицу Австрии, где штудировал право и получил высшее образование в университете.

В 1925-м некоторое время работал секретарем консульской части полномочного представительства СССР в Вене, поддерживал дружеские отношения с Юрием Коцюбинским. В том же году выехал с группой политэмигрантов в УССР, где закончил аспирантуру Института красной профессуры в Харькове (1927). Работал на кафедре социологии философско-социологического отдела этого института, потом возглавил кафедру философии Всеукраинской ассоциации марксистско-ленинских научно-исследовательских институтов, кафедру диамата и истмата Харьковского института советского строительства и права. Печатался в журналах «Гарт», «Пролитфронт», «Знамя марксизма» и других. Тогда же активный полемист, участник философской дискуссии начала 1930-х, попал под огонь критики (часть его произведений несколько политизирована), был обвинен в «деборинщине».

Петр Демчук отличался и незаурядными лингвистическими способностями. Знал более полудюжины языков, кроме родного украинского, знал немецкий, английский, польский, французский, чешский, итальянский, русский. Неудивительно, что молодому ученому и общественно-политическому деятелю, который некоторое время прожил за границей (в Западной и Восточной Европе, был одним из основателей Украинской коммунистической секции при ЦК Компартии Австрии), чекисты предъявили обвинение в принадлежности к так называемой «УВО» – выдуманной «Украинской военной организации». Ба! Еще и записали в какую-то высосанную из пальца «ячейку», в которой большинство составляли... «агенты иностранных разведок»!

Слово «галичанин» было как красная тряпка для обозленного на контрреволюционеров большевистского бугая одноцветной империи. Кремль уже с середины 1920-х руками чекистов за ширмой кажущейся «украинизации» уничтожал все национальное в свободолюбивой Украине, а со временем, усмиряя ее крестьянство, дошел до геноцида. Демчука арестовали весной 1933-го, как раз в разгар народоубийства – апокалиптического по своим результатам Голодомора в УССР, вызванного политикой ВКП(б). Тогда же взяли под стражу многих национально сознательных «увистов», преимущественно галичан – Тимофея Репу, Алексея Сарвана, Василия Олейника, Василия Сирка...

Подручные наркома Всеволода Балицкого в расследованиях дутых дел привычно использовали шантаж и пытки, и так заставили арестанта оговорить себя и других. Ученик академика Владимира Юринца – лидера «гегелизированого марксизма» в Украине (а потом чекистского агента-провокатора) – должен был «признать вину» в том, что принадлежал к «УВО», а затем – и к мифическому «контрреволюционному блоку», который якобы объединял националистов, боротьбистов, эсеров, укапистов, коммунистов-перерожденцев и остальных антисоветчиков – врагов сталинского режима.

...Когда через четверть века чекисты хрущевского времени будут просматривать сфабрикованное предшественниками необозримое «уголовное» наследие, майор Ганенко из следственного управления КГБ при Совете Министров УССР будет только изумленно пожимать плечами, составляя обзор следственного дела профессора. «Показания Демчука во многих случаях неконкретны, – констатировал опытный старший следователь, – в них почти нет ссылок на конкретные факты. Из этих показаний, в частности, не видно, при каких обстоятельствах и кем именно он – Демчук был завербован в УВО, как он оказался в «к. р. блоке», откуда вообще ему известно об этом блоке, кто, когда организовал этот блок; что конкретно делал Демчук по заданию УВО в советском полпредстве в Вене; создавал ли (и создал ли) Демчук ячейки УВО в вузах по заданию Репы; какую практическую работу проводил он в 1926–1929 гг. против коммунистического движения, находясь в Западной Украине, что он делал как член боевки Яворского; в каких конкретных трудах по философии он осуществлял вредительскую деятельность и т. д., какую конкретно деятельность проводили называвшиеся им члены контрреволюционной организации»...

Это лишь некоторые вопросы без ответов, которые остаются после изучения материалов липового дела, по которому человека упекли на пять лет во владения ГУЛАГа.

«Хулиганская затея»

После многих попыток заключенного бороться против издевательств и произвола «власти соловецкой», похоже, очередным поводом добиться изменения места отбывания наказания стала зафиксированная в материалах архивного дела «потасовка» между Антоном Крушельницким и более молодым Петром Демчуком, который 58-летнему писателю годился в сыновья. В документах чекистов инцидент описан так: «Я, опер[ативный] сотр[удник] Гречкин, в присутствии старшего стрелка М. Муксольма Арехова и нач[альника] л/п Муксольма Жордани составил настоящий акт о нижеследующем. 29 января с. г. совершена драка среди заключенных. З/к Крушельницкий А. В. вдарил по лицу з/к Демчука. Вопрос: з/к Крушельницкий, за что вы вдарили по лицу ладонью з/к Демчука? З/к Крушельницкий ответил, что он, з/к Крушельницкий, вдарил потому з/к Демчука, что он меня, з/к Крушельницкого, обругал нецензурными словами, т. е. матерщиной. Поэтому я, з/к Крушельницкий, не сдержался и ударил по лицу з/к Демчука. Вопрос: з/к Демчук, за что вы обругали нецензурными словами з/к Крушельницкого? З/к Демчук ответил, что я просто заругался по матерщине, но з/к Крушельницкий предполагал, что я, з/к Демчук, обругал Крушельницкого лично. И он, з/к Крушельницкий, з/к Демчука ударил ладонью по лицу. Я, з/к Демчук, схватил топор и просто выгнал с камеры з/к Крушельницкого. Мною, опер[ативным] сотр[удником] Гречкиным, в присутствии нач. л/п Жордани, сразу приняты меры о предотвращении хулиганских выходок со стороны з/к з/к...»

Возможно, это действительно было банальное недоразумение между Демчуком и старым, нервно и физически изможденным Крушельницким. А могло быть и другое – заключенные еще и таким способом нарочно напомнили начальству о неурядицах на муксалминской «командировке». Сопротивление лагерному произволу имело разные формы, и иногда даже нестандартная шкурка стоила выделки. По крайней мере, уже через неделю после «потасовки» руководству оперчасти поступит заявление Антона Крушельницкого, в котором он сообщит, что 6 февраля 1937-го прекращает вынужденную голодовку, потому что неудовлетворительные условия проживания, которые послужили поводом для протеста, «ликвидированы».

В начале мая профессор Демчук еще пытался телефонограммой сообщить начальнику санчасти 8-го Соловецкого отделения о физических истязаниях, которые совершала охрана, лишая заключенных ночного отдыха. Жаловался на невыносимые головные боли и нервное истощение и просил предоставить медпомощь. А накануне 20-летия октябрьского переворота Соловки (тогда уже тюрьма особого назначения), как и весь СССР, по воле вождей ВКП(б) уже будут готовиться к масштабной «чистке» общества, в котором партия предпочитала оставить только покорных рабов – строителей коммунизма. По предоставленному лимиту в течение нескольких месяцев более 1800 заключенных беломорского исправительного учреждения должны были быть репрессированы по первой категории – это высшая мера наказания. Начальство среди груды других, составленных как под копирку документов, заверит подписью справку и о Петре Демчуке – та самая обязательная бумажка, по которой формально принимали решение расстрелять.

«Ведет себя... контрреволюционно»

«Активный член УВО, был связан с польской разведкой и работал в пользу Польши, – накручивали заключенному смертных грехов чекисты. – Был намечен для выполнения террористических актов... Поддерживает связь с бывшими членами УВО и галичанами... Стоит на позиции к/р украинских националистов, стремящихся оторвать Украину от СССР, восхваляет германский фашизм, проповедует поражение и гибель Сов[етской] власти, приемлет террор как метод борьбы с Сов. властью. Ведет себя резко контрреволюционно».

В октябре внесудебное убийственное решение ленинградской отдельной тройки перевело большую группу пленников в категорию смертников. Роковые выстрелы палача из опербригады, которую возглавлял капитан госбезопасности Михаил Матвеев, прозвучали для Петра Демчука, Антона Крушельницкого и некоторых других их соотечественников 3 ноября в карельском урочище Сандармох за Медвежьей Горой...

В ту осень, как известно, состоялась одна из самых крупных в истории СССР массовых казней политзаключенных из Украины: всего в течение пяти предпраздничных для большевиков суток (27 октября, 1-4 ноября) земля Сандармоха приняла 1111 соловчан… В расстрельные ямы палачи сбросили в течение только одной ночи более 250 людей, из них почти полторы сотни – это фигуранты сфальсифицированного дела о «блоке украинских буржуазных националистов». В когорте выдающихся фигур «расстрелянного возрождения» – ученые, писатели, просвещенцы, деятели культуры. Казнена интеллектуальная элита нации: Николай Зеров, Лесь Курбас, Валерьян Пидмогильный, Николай Кулиш, Валерьян Полищук, Павел Филипович, Степан Рудницкий...

«Щемящим остается вопрос, который мы слышим в потустороннем мире: «Расскажи, Матвеев, как ты за один день Божий погасил все большие звезды на культурном небе Украины, даже не заметив этого», – написал уже во времена государственной независимости известный философ и правозащитник Евгений Сверстюк. «Граждан тоталитарного СССР «съедали» принудительная коллективизация, голодоморы, перманентные кровавые репрессии, – подытоживает собственные исследования темы репрессий современный историк Александр Рублев. — Относительно же подсоветской Украины – построенная из обломков царской России новейшая сталинская имперская конструкция проявляла себя также сознательным и целенаправленным «поеданием» и уничтожением представителей национальной интеллектуальной элиты».

Казненного перспективного ученого, знатока западноевропейской культуры Петра Демчука ныне называют нереализованным украинским философом. Пуля оборвала его жизнь в расцвете творческих сил, в 37 лет, в печально известном 37-м... Как заметил с горьким сарказмом другой наш современник, профессор Петр Кралюк, «конечно, в то время, когда в СССР утверждался интеллектуальный примитивизм, который нашел свое яркое выражение в сталинском «Коротком курсе истории ВКП(б)», лучше было избавиться от умных людей. Лишь бы не мешали строить «светлое будущее».

...В 1960-х, после первой волны реабилитации жертв большевистского террора, найдется место (лишь несколько строк) в трехтомном советском энциклопедическом словаре и для бывшего «члена-корреспондента АН УССР». Составители идеологически выдержанного трехтомника напишут, что ученый в своих работах разоблачал реакционную суть буржуазной философии, и укажут ложную дату его смерти – «30.I.1943» (такие россказни с подачи КГБ СССР были обычной практикой утаивания правды о масштабах репрессий коммунистической власти). И ни единого слова, конечно, не будет в том подцензурном издании о месте казни философа. Сандармох как расстрельный полигон навсегда должен был остаться тайной...

Не остался. Есть Бог на свете.

Шевченко Сергей. Как украинцы противостояли произволу власти в alma mater ГУЛАГа. Часть 2. Сетевое издание «Vector News», www.vnews.agency. Киев, Украина. 15.09.2016

  Впервые текст статьи был опубликован сетевым изданием «Vector News»