"У меня нет долгов... долг гражданина я выполнил в труднейших условиях: никого не предал, ничего не забыл, ничего не простил..."
( Варлам Шаламов )
Никита Янев работал смотрителем Соловецкого ботанического сада и писал рассказы и стихи о Соловках
Стихотворения поэта, бывшего смотрителя соловецкого ботанического сада Никиты Янева. Все стихотворения написаны Никитой в Соловках.
"...я на острове пишу книжку «Чмо», как тридцать тысяч сброшенных с горы Секирная и три миллиона мучеников на острове Соловки сняли шапки-соловчанки и говорят просительно, «Напиши, напиши, пожалуйста, как камень, отвергнутый при строительстве стал во главе угла. А мы в ответку попросим Спасителя, для нас у него блат, чтобы он дал тебе мужество отвечать за свой базар»." (Никита Янев. Осеень. Соловки, 2002).
Бог мне поет на скрипке
Ангельскую музыку,
Скрипка располагается
В чайнике с кипятком.
Чайник стоит на печке,
Печь расположена в доме,
Дом стоит деревянный
В лиственничной аллее.
Лиственницы – в саду,
Сад расположен в лесу,
Тополи, сосны, ели,
Ольхи, березы, осины,
Лес. На песке и на глине
Остров, вокруг стоит
море,
На острове монастырь.
Мы каждый вечер с горки
Видим его на прогулке,
Когда с собакой гуляем.
Остановясь возле лавки,
Прогулка молитвой становится.
Дальше идем по тропинке,
Проложенной прямо в лесу,
К особняку двухэтажному
Из лиственниц вековых.
Рядом стоит часовня,
В углу которой остался
Кусок потолочной росписи.
Бог Саваоф на облаке
Спускает к людям лучи
Невидимой благодати.
Ленты, полотна с облака
К твари земной. В часовне
Хранятся лопаты. Осень,
Поздняя осень. Цветы
Все отцвели. Лишь ромашки
Еще поднимают руки
В ангельски белых одеждах
Кверху, на небеса.
Если сорвешь ромашку
И принесешь ее в дом,
Ромашка сразу завянет,
Холод ее бодрит.
Так мы живем в сторожке
И наблюдаем сторожко
Как Бог нам поет на скрипке
Ангельскую музыку.
Собака, кот, человек.
От
тюрьмы и сумы, мол, заречься,
Легче-де, самому мне сослаться
В место ссылки изгоев, героев,
Ренессансных российских просторов,
Забулдыг, мономанов, поморов
И служилых людей. В монастырь
На воскресную службу из леса
Выходить. Покупать в магазине
Сигареты, соль, сахар и хлеб.
Получать сто рублей за охрану
Тьмы пудов белоснежного снега,
Охраняемого веками,
То монахами, то стрелками
В этом месте. И
книги читать.
И молиться на горнее место,
И бояться за дочку с женою,
И оставленный город на юге
Превращать из столпа соляного
В ожидающий Китежа-града.
Ничего себе, планы на зиму.
Соловки. 1999
Горлов сам не знает
Какой он нынче мужественный.
Миша, раб лампы,
Холодный и простой.
Совалёв, затепливший
Жизнь возле пропасти,
Для девочек и мальчиков
Построивший дом.
Марина несчастная,
Женской доли образ собирательный,
На котором держится целая страна.
Ира Совалёва,
Посвящённая в рыцарство.
Оля Тараканова,
Влюблённая в Меншикова.
Маша Коляскина,
Занимающаяся тейквандо.
Ира Ульярик,
Ренессансно улыбающаяся,
Наташа Соловова,
Жена разведчика,
Петя Богдан
И Саня Фёдоров, Жители города,
Клетки вселенной,
Футбольные мученики.
Приходька двойной,
В нём благородство любить
И сладострастие корысти.
А я не могу отвязаться от Соловков
И боюсь улицы.
Мой герой, писатель,
Который не пишет ни хрена.
Потом беру, приделываю
Ангела с мечом,
Серафима шестикрылого
От имени жизни.
Сразу получаются
Отшельники, мученики,
Святые, бесноватые,
Становится видна
Помощь. Повесть пишется
Не фабричным изделием
На фабричном изделии,
А вилами на воде.
Вот это хорошо.
Так Бог говорил
В одной книге.
Соловки. 2000
Поделиться в социальных сетях