"— Степан, ты молодым Богу верил... — Не верил я ему никогда! — Врешь! Я видел, как ты в Соловках лбом колотился. Даже я меньше верил..."
( Василий Шукшин. "Я пришел дать вам волю". Роман. Москва. 1982 )
Известно, что перед началом крестьянской войны 1670-1671 гг. её руководитель, Степан Разин, дважды посещал Соловки как паломник. Об этом эпизоде русской истории в цитатах выдающихся русских писателей Владимира Гиляровского и Василия Шукшина...
Сидя третий день в номере "Европейской гостиницы", я уже кончал описание поездки, но вспомнил о цепях Стеньки Разина, и тут же пришло на память, что где-то в станице под Новочеркасском живет известный педагог, знающий много о Разине, что зовут его Иван Иванович, а фамилию его и название станицы забыл.
***
"И много мне Иван Иванович рассказал из преданий, сохранившихся в семьях потомков разинцев, хранивших эти предания от своих дедов, прадедов, участников разинского бунта, присутствовавших при казни, видевших, как на Болоте четвертовали их атамана и как голову его на высокий шест, рядом с помостом, поставили на берегу Москвы-реки.
-- Тогда, перед казнью, много наших донцов похватали! Приехали они в Москву атамана спасать. Похватали и сослали кого в Соловки, кого куда. Уж через пять лет, когда воцарился Федор, вернули, и многие из них шли через Москву и еще видели на шесте, против Кремля, на Болоте, голову своего атамана.
Назвал он мне несколько фамилий, где еще живы предания меж стариков.
-- Только вряд ли старики говорить будут. Опасаются чужих людей. Есть и прямые потомки Разина.
Пришли дети к чаю и перебили как раз на этих словах наш разговор. При детях старик об этом не говорил.
Потом, на закате, на скамейке в саду он жалел, что пропали все песни и сказы о Разине, которые он собрал.
-- Особенно жаль одну былину, в Пятиизбянской станице я ее записал: о голове Стеньки, которая в полночь с Москвой-рекой разговаривает о том, что опять Разин явится на земле и опять поведет народ.
Я хотел уехать с почтовым поездом,-- станция была рядом,-- но он оставил меня ночевать и много-много рассказывал из донской старины. По его просьбе я раза три прочел ему поэму и обещал ее прислать.
Прощаясь, он сделал еще замечание:
-- Да вот еще Фролка. У вас его казнили вместе с атаманом. Это неправда. Его отвели в тюрьму и несколько лет пытали и допрашивали, где Степан клады зарыл. Возили его сыщики и по Волге, и к нам на Дон привозили. Старики в Кагальнике мне даже места указывали, где Фролка указывал. Места эти разрывали, но нашли ли что, никто не знает, тайно все делалось. Старики это слыхали от своих дедов очевидцев.
У казаков, с издревле и до последнего времени, говорится не Степан Разин, а Стенька. Это имя среди казаков почетнее.
"Стенька, Фролка -- это пережиток старого, это позорящие имена. Надо говорить Степан, Фрол",-- нередко приходится слышать такие замечания.
Это неверно. По-староказацки Стенька, Фролка -- почетно. Такое прозвище заслужить надо.
Старинная песня пела про атамана, что "на том струге атаман сидит, что по имени Степан Тимофеевич, по прозванию Стенька Разин сын".
Это же было и с его предшественником, другим Тимофеевичем, Ермаком. Ермак -- прозвание, его имя было Ермил. "Атаманом быть Ермилу Тимофеевичу",-- поют в одной песне. В другой Ермак о себе: "Я шатался, мотался, Ермил, разбивал я, Ермил, бусы-корабли". Это было в донской его период, а потом, когда он на Волге и в Сибири прославился, -- из Ермила стал Ермаком. На Дону и на низовьях Волги это было особенно в моде.
У Л. Н. Толстого в "Казаках" есть Ерошка. На самом деле это был удалец, герой, старый казак Епифан Сехин, но его из почтения звали дядя Епишка.
Когда его племянник, сын его брата Михаила, Димитрий Сехин, войсковой старшина, был в гостях в Ясной Поляне и назвал Льва Николаевича графом,-- тот обиделся. Тогда Сехин стал его звать "Лев Николаевич".
"Нет, вы меня попроще, по-гребенскому. Как бы меня, старика, там вы звали?"
"Как самого почтенного человека -- дядя Левка".
"Ну вот и хорошо, дядя Левка и зовите".
Многие незнающие редакторы исправляют Стеньку на Степана. Это большая и обидная ошибка: Стенька Разин -- это почетно. Стенька Разин был один, а Степанов много...
-- Поройтесь в московских архивах и летописях того времени! -- посоветовал мне на прощанье Иван Иванович." (Гиляровский Владимир. Москва газетная. Собрание сочинений в 4 томах. Москва. Том 3. 1999. )
Поделиться в социальных сетях
"Перед небольшим алтарем стоял длинный стол, за ним восседали: князь Иван Прозоровский, князь Михайло Прозоровский, князь Семен Львов, дьяк, подьячий, митрополит, голова стрелецкий Иван Красулин, еще пять-шесть приказных — всего человек двенадцать-тринадцать.
— Э!.. — сказал Степан, входя в церковку и снимая шапку. — Я в Соловцах видал: вот так же на большой иконе рисовано. Кто же из вас Исус-то?
Разин, еще молодым человеком не раз ходивший послом к калмыкам — склонять тайшей против крымцев (при этом сперва надо было раззудить до визга давнюю злобу калмыков к Малому Ногаю, а уж через Малый Ногай направить эту злобу на Крым), бывший в "головщиках" крупных отрядов в войне с тем же Крымом, к тридцати годам повидавший Азов, Астрахань, Москву, Соловки... Этот самый Разин, оказываясь перед лицом власть имущих (особенно когда видели казаки), такого иногда дурака ломал, так дерзко, зло и упорно стоял на своем, что казалось, — уж и не надо бы так." ( Василий Шукшин "Я пришел дать вам волю". Роман. М.: Современник, 1982. — 383 с.)
Василий Макарович Шукшин о паломничестве Разина в Соловцы
Зачем Степан Разин ходил в Соловки?
Святой Зосима Соловецкий прогнал вон Степана Разина
Поделиться в социальных сетях
"— Покарал нас господь бог, — начал поп, — погорели храмы наши... Видишь?
— Вижу, — сказал Степан.
— Ты богат теперя... на богомолье в Соловки к Зосиме ходил...
Степан нахмурился:
— Ну? Дальше?
— Дай на храмы.
— Шиш! — резко сказал Степан. — Кто Москве на казаков наушничает?! Кто перед боярами стелится?! Вы, кабаны жирные! Вы рожи наедаете на царевых подачках! Сгинь с глаз, жеребец! Лучше свиньям бросить, чем вам отдать! ( Василий Шукшин "Я пришел дать вам волю". Роман. М.: Современник, 1982. — 383 с.)
"— А вот скажи, Семка, — говорил Степан с Семкой-скоморохом, глядя на родимую реку и на облепивших ее казаков, — ты же много бывал по монастырям разным...
Семка покивал головой — много.
— Был я в Соловцах, — продолжал Степан, будто с неким слабым изумлением вслушиваясь в себя; в голове еще не утих скрип колесный, еще теплая пыль в горле чувствовалась, а через все это, через разноголосицу и скрип, через пыль и пот конский, через кровь стрелецкую, через тошный гул попоек, через все пробился в груди, под сердцем, живой родничок — и звенит, и щекочет: не поймешь, что такое хочет вспомнить душа, но что-то дорогое, родное... Дом, что ли, рядом, оттого вещует сердце. — И там, в Соловцах, видал я одну икону Божьей Матери с дитем, — рассказывал Степан. — Перед этой иконой все на коленки опускаются, и я опустился... Гляжу на ее, а она — смеется. Правда! Не совсем смеется, а улыбается, в глазу такая усмешка. Вроде горько ей, а вот перемогла себя и думает: "Ничего". Такая непонятная икона! Больше всех мне поглянулась. Я до-олго стоял возле... смотрю и смотрю, и все охота смотреть. Сам тоже думаю: "Ничего!" Как это так? Рази так можно? Не по-божьи как-то...
Семка подумал и пожал плечами неопределенно.
***
Я, знаешь, иконку одну видал в Соловцах — Божья Мать, я ее всю понял, всю в башку взял. Не знаю, как тебе сказать, — понял. Сидит хорошая, душевная христьянка... как моя мать. Я на ее залюбовался, по теперь ее помню. Ну?.. Стало быть, верю я? ( Василий Шукшин "Я пришел дать вам волю". Роман. М.: Современник, 1982. — 383 с.)
• Легенда о Разине в Соловках и другие предания Соловецкого архипелага.
• Легенда святом Зосиме и разбойнике Разине на странице Василия Шукшина