Ондатра на Соловках

"Разводить ондатру в России, памятуя о европейском бедствии, начали осторожно. Сначала, в 1928 году, завезли зверьков на Соловецкие острова. Соловки от этого не ушли под воду. После этого ондатра мигом освоила Казахстан и Западную Сибирь, и уже в 1930 году ее завезли в Олекминский район Якутии, откуда началось ее победное шествие по всей территории республики." (Владимир Таюрский. Не все так грустно с прибавлением нас". Якутия, Якутск. 30.12.2000)

Канадский болотный бобр прекрасно освоился в Соловецких озерах

"Может быть, не все знают: ондатра - зверь, в нашу страну завезенный. Ее родина - Северная Америка. Индейцы звали зверька "мускваш", что значит "мускусная крыса". Охотились на него из-за вкусного мяса, и, конечно, привлекала добытчиков великолепная шкурка. В пушном промысле Соединенных Штатов ондатра занимала такое же место, как у нас белка. За день охотник добывал двадцать пять - тридцать зверьков. За год по стране - пятнадцать - двадцать миллионов шкурок. На огромных пространствах Соединенных Штатов и Канады ондатры по-прежнему много. Я видел ондатру и на Аляске.

В Советский Союз "болотного бобра" завозили не без боязни, на всякий случай поселив для начала только на островах, северных - Соловецких. Но первые же два года дали поразительные результаты - плодовитые грызуны увеличили численность в восемь раз. В 1929 году началось расселение ондатры (уже "своей") по Архангельской области и повсеместно от озер Казахстана до Якутии, от западных границ до Камчатки. И всюду зверь приживался. Первые годы после вселения рост численности поражал (явление "биологического взрыва"), потом число ондатр уменьшалось, но почти везде они хорошо себя чувствовали, и наша страна стала второй родиной "мускваша" - "младшего брата бобра". (Василий Песков. Живая шапка. Комсомольская правда, Москва, 21.01.2000)

Cоловецким юнгам нравились канадки

Ньюфаундлендскую крысу в Соловках предложил разводить финский коммунист. Его позже расстреляли...

К.Туомайнен - "...фигура замечательная: в 20-е годы член финской компартии, ну и, как водилось, сотрудник наших спецслужб. Оказавшись позже заключенным в Соловках, пошел в кучеры к начальнику лагеря. Предложил организовать на острове пушное хозяйство: сначала кошек на мех, потом собак на породу, потом чернобурку... вся ондатра (они ее тогда называли ньюфаундлендская крыса), которая есть на территории Союза, пошла с Соловков. Так вот. Туомайнена расстреляли в 37-м, хотя он уже был не зэком, а возглавлял "Пушхоз" в Карелии." (Юрий Бродский. Тридцать лет Соловецкого плена. "Яблоко России", №18, 12.06.1999)

"Разнеслась весть, что ночью в Гавань Благополучия вошел транспорт, доставивший на Соловки юнг второго набора, которых временно разместили в Кремле, но скоро приведут в Савватьево...

— Пить хочется, — сказал однажды Савка. Вместе с Поскочиным он спустился к ближнему озеру. Нагнулся к самой воде и вдруг вскрикнул:
— Смотри, Коля...
Возле берега, оскалив крохотные зубки, лежала мертвая ондатра. Поскочин взял ее за хвост и поднял над собой, разглядывая.
— От такой шкурки никакая барыня не откажется. Шкурок тридцать — сорок — и шуба готова для аукциона.
— Брось дохлятину! Как тебе не противно?
— Она же водяная, чистенькая. Хорошие существа эти канадские крысы. Мне ее искренно жаль... Знать бы — отчего она умерла?
Савка поднялся с колен, пить не стал. (Пикуль Валентин. Мальчики с бантиками. Москва. Голос. 1996)

Заключенный соловецкого лагеря о том, кто и как выращивал соловецких ондатр

Но и в эту ночь мне не скоро суждено было уснуть: стук в дверь поднял меня с постели, и, торопливо натянув шубу поверх рубашки, я с удивлением впустила незнакомого посетителя. Он вручил мне пачку писем с новогодними приветами от моих друзей из Кеми и Соловецкого кремля, пояснив, что только что прибыл в Анзер в кратковременную командировку, а с неделю тому назад был в Кеми и познакомился там с моими друзьями...

Петербуржец, как и я, он был историк-медиевист, а здесь, в лагере, заведовал питомником пушных зверей и в связи с этим вёл такой кочевой образ жизни, расселяя своих питомцев по всему Соловецкому архипелагу: на Анзер он привёз сейчас партию песцов, в Кемь ездил за выписанными из Америки породистыми бобрами.

... Мы делились опытом и впечатлениями лагерной жизни, которые во многом у нас были схожи.

— Соловки — страна чудовищно-жутких контрастов, — говорил он. — Я живу в Филипповой пустыни, где некогда спасался митрополит Филипп. Сейчас там находится зоопитомник, а для обслуживания его туда выделены самые подонки соловецкого населения, и то, что сейчас там творится, превосходит позор всякого публичного дома, всякого воровского притона.

Контраст между тем, чем было в течение веков это место, освящённое молитвами спасавшихся там праведников и многих тысяч паломников, и тем, что теперь там происходит, чудовищен, оскорбителен для каждого, в ком ещё живо религиозное чувство или хотя бы уважение к нашему историческому прошлому. А мне этот контраст представляется порой не случайным, а преисполненным какого-то глубокого значения: он словно символизирует наше всеобщее современное духовное и моральное падение, вопиет об искуплении, о спасении — не этих только жалких и случайных жертв нашего беспринципного времени, а всего многострадального русского народа, который когда-то было принято называть народом-богоносцем и который сейчас так глубоко пал, замученный и поруганный. Не в этом ли горниле греха и страданий — искупление, путь к очищению, на котором, может быть, мы снова обретём своего Бога...

— Вы знаете, — перебила я его, — та же аналогия напрашивалась и мне, когда я, приехав сюда, увидела превращённый в руины обезглавленный и обескрещенный Соловецкий кремль. Ведь я была здесь и раньше, до революции, и ещё видела его таким, каким он был прежде,.. когда монахи были ещё здесь полными хозяевами, а богомольцы и богомолки благоговели перед каждой чайкой, каждой веточкой незабудок. Но ведь, в сущности, их благоговение было довольно элементарно: они приезжали в Соловки, как ездят в санаторий — для исцеления своих душевных и телесных недугов. В вашей Филипповой пустыни всегда была очередь перед камнем, который, по преданию, служил изголовьем преподобному Филиппу, потому что считалось, что стоит только обойти часовню посолонь с этим камнем на голове — навсегда исцелишься от головной боли. Такая детски наивная и чистая вера, конечно, трогательна и прекрасна, но всё же эти люди искали здесь лишь избавления от своих страданий, а не самоотречения и бескорыстного подвига веры, какие мы видим здесь сейчас. Потому что наряду с теми "подонками", о которых вы говорили, сколько здесь добровольных, стойких и самоотверженных мучеников и мучениц за веру, и ещё не известно, что перевесит в конечном итоге славной истории Соловков и послужит к их вящему прославлению — тот ли период существования монастыря, когда никто и не посягал на его святость и когда Соловецкий кремль выглядел таким живописным, нарядным и благополучным, — или когда теперь он стоит поруганный, обезглавленный и обескрещенный, в мученическом венце, безмолвным свидетелем всего, что здесь теперь творится. Не служит ли он символом того самого очищения через горнило страдания, о котором вы говорите, очищения веры от всего наслоившегося на неё, чисто бытового и граничащего с суеверием? А слепыми орудиями этого обновления и очищения веры оказываются ее гонители — так оно, впрочем, и прежде всегда было. Ведь, в сущности, и самый крест — этот символ христианства — в своё время был не более чем орудием позорной казни и самого кощунственного надругательства над Богом и Человеком, какое когда-либо было в мире...

Своего ночного посетителя я больше никогда не видела, хотя, прощаясь, он предполагал вскоре снова побывать на Анзере и обещал навестить меня. Говорили, что, вернувшись в Филиппову пустынь, он заболел сыпняком и, хотя и выжил, но перенёс тяжёлые осложнения и навсегда остался нетрудоспособным — глухим и разбитым инвалидом. Я слышала потом, что спустя несколько лет он умер в тюрьме. (Второва-Яфа Ольга. Авгуровы острова. Истина и жизнь. 1995. № 10. С.32-47. Цит. по тексту, размещенному в базе данных "Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы", составленой Музеем и общественным центром "Мир, прогресс, права человека" им. А.Сахарова.)