"Взалкавшие". Альфа Центавров

Рассказы:

Рыбалка | Лишь бы не было войны | Работнова | Взалкавшие | Списки | Любовь | Само-2 | Чувство меры | Единство стиля | Альфа Центавров | Левиафан | Национальные герои | Слишком страшно | Неиниотдельноивместе | Прошлоенастоящеебудущее | Чувство жертвы | Вдова Толмачёва | Хозяин | Это

Альфа Центавров

Первое важное дело, прочесть «Роман-воспитанье» Соловкам, Платону Каратаеву, Степану Самошитому, Спасу Рублёву, совам на руле, Пьеро Арлекинову, Арлекину Пьерову, Николаю Филипповичу Приходько, Пете Богдану, капитану Останину, майору Агафонову, историку Морозову, Юлии Матониной, Антонине Мельник, 175 тыс. посмертно реабилитированных по данным общества «Память», и многим другим, как в титрах фильма «Сталкер», Мартышка всех их отпевает своим умением двигать стаканы, потому что это они её научили. Второе важное дело, подарить книгу «Гражданство» паломнице Лимоне и вдове Толмачёвой, потому что они вместо меня остаются на острове Соловки в Белом море с моим острым чувством несчастья и патологическим чувством счастья с самого начала, раз подружиться уже не успею, потому что всё время один в этот приезд, видно так надо, раз так само получилось. Вполне успею, раз осталось ещё пять суток.

А вот сводить дочку Майку Пупкову порыбачить с лодки на озере Светлом Орлове уже не успею, где хоть вверх, хоть вниз всё видно на многие километры, как на фресках ренессансных мастеров и в «Божественной комедии» Данте, вереницы облаков, которые раньше были душами живших, и косяки рыб, которые раньше были душами бывших, уже не успею. Они за неделю хотят обшарить весь остров с группой. Чагыч повезёт их на Кузова, на Анзер, где я ни разу не был, но меня не берут, потому что единство штиля, автор отдельно, герои отдельно. Зато ещё успею показать ей интерьер нового дома, правда, интерьер старый, окуни со Светлого Орлова, рисунки Майки Пупковой, бабушкины пледы, вещи из «секонд хенда», мамино вязанье, Марии Родиновое платье. Новое только картины Хамида Савкуева и инсталляция «В раме», которую в прошлом году сделал. Заржавевшие слесарные тиски «Ленинград» с помойки, прабабушкин деревянный подсвечник со сталактитами и сталагмитами воска, ржавые железные клинья с узкоколейки, дороги на костях, как говорили раньше, пайка – 200 грамм хлеба, двух сосновых спилов с выпревшей сердцевиной в виде сферы, которые остались от предыдущих жильцов дома, архаровцев из Архангельска, как Валокардинычиха их называла, которые строили отель-люкс с баней и бассейном «Русская изба» возле кладбища жертв, по вечерам ловили селёдку на Тамарином причале и любовались на нимф, в куртуазных позах изогнувшихся перед ними на фотографиях из журналов на стенах жилища, с наивными и жалкими улыбками, мол, что жизнь нельзя принимать за чистую монету, она поманит и обманет, и останется только это, сосновый спил с выпревшей сердцевиной в виде сферы.

Стало быть, они об этом уже знали или догадывались смутно, раз оставили у себя в качестве забавной безделушки, а внешне производили впечатленье безбашенных и быковатых. Я с ними встречался всё на том же Тамарином причале. Интересно, какое я на них производил впечатленье? То же, что на Скинхеда Скинхедова, сына генерала Стукачёва и вдовы Толмачёвой, мужа жены Анжелы, отца дочки Милостиной, соседа? Побить или не побить за то, что с генералом Стукачёвым срался, пока небо с землёй не перевернулись и стало ясно, за что срались. Что они во всём виноваты, обиделись и испугались. То же, что на министров и журналы? В поколение дедов за хорошую книгу убивали, в поколение отцов за хорошую книгу сажали в психушку сначала, потом высылали за бугор, в тьму внешнюю, в поколение детей про хорошую книгу делают вид, что её нет, и даже не делают вид, что ещё обидней, это как в анекдоте про Неуловимого Джо, а почему он неуловимый, а кому он, на хер, нужен.

Стало быть, знали про то, что всё мимо. И про Неуловимого Джо, и про творца и тварь, и про автора и героя, и про Платона Каратаева, Степана Самошитого, Спаса Рублёва, сов на руле, фрески Микелянжело Буанаротти, Рафаэля Санти и Паоло Учелло. Небеса, кишащие племенами в глазном яблоке Левиафана у принцессы на поводке, ланцелот, натягивающий ржавый арбалет, мадонна в куртуазной позе с поднявшимся животом, и ни тот, ни другой до неё не докоснулся. И всё это они в моём взоре повстречали и подумали, юродивый какой-то со взглядом трусливо-самолюбивым. И подумали, и он про спил знает. И подумали, а кто про спил не знает, разве что селёдка прущая дуром на крючки без наживки по 10 штук за раз. Да и та, пожалуй, знает, иначе, откуда бы взялся этот приступ суицида. Что инстинкт косяка кидаться на белых рачков бокоплавов в форме изогнутого стального крючка, по десять штук на леске на палке. «Бес катушки херово», так говорит один местный и смотрит на японские катушки туристов. Рачки мигрируют за водорослями, водоросли мигрируют за южным ветром, в июле и августе дующем в лицо Тамариному причалу, в отличие от отжимного, северного, дующего в спину Тамариному причалу в мае и июне. Он прижимает водоросли к берегу, за водорослями идут бокоплавы, за бокоплавами селёдка. За селёдкой идут местные, туристы, сезонники, дачники на Тамарин причал и говорят друг другу, селёдка подошла. И в глаза друг другу смотрят, кто больше ловит и чего больше в жизни осталось, вдохновения или самоубийства. И видят сосновые спилы вместо роговицы, в них пустоту, что всё мимо, и плерому, такое название болезни у индейцев, инопланетян, мутантов, послеконцасветцев на планете Альфа Центавров, что-то вроде высокой температуры, что они умереть не могут.

<< Начало | Продолжение >>