"...на тыщу академиков и член-корреспондентов,
На весь на образованный культурный легион
Нашлась лишь эта горсточка больных интеллигентов,
Вслух высказать, что думает здоровый миллион!"
( Юлий Ким )
Борис Андреевич Золотухин, адвокат Александра Гинзбурга после процесса был исключен из партии и почти 20 лет не мог работать по специальности. Юлий Ким вспоминает о встрече с ним и рассказывает историю написания стихотворения со словом "Соловки" и о вечере памяти Александра Гинзбурга.
Вот бывший зек стоит себе, И вот стоят лицо в лицо,
Ногой колотит ногу,
А вот полковник КГБ
Ногой колотит ногу,
Вон у студента, у врача
Отец замерз на БАМе
А у того, у стукача
Зарыт под Соловками.
И суть не в поколеньях:
Не сыновья против отцов,
А сила против правды!
Видать, опять пора решать,
Стоять ли на коленях
И в Соловки нам поспешать
Иль в опер-лейтенанты...
Ах, как узок круг этих революцьонеров!
То-то так легко их окружили во дворе!
И тоже - вне народа, и тоже - для примера,
И дело происходит тоже в старом декабре...
1968
(Из недавнего прошлого)
СВИДЕТЕЛЬНИЦА (пожилая):
Да! Берия со Сталиным
Уничтожали нас,
Тогда в лицо плевали нам,
Харкают и сейчас!
Но несмотря на Берию,
И раньше, как сейчас,
Мы в наше дело верили
В отличие от вас!
И наше в том различие,
Что вера у нас есть!
И мы, от вас в отличие,
Все можем перенесть!
А вас пугают трудности!
Вы мамкины сынки!
Вы вон даже из-за трусости
Готовы в Соловки!
Поделиться в социальных сетях
"Что касается процесса этого знаменитого, то сразу вспоминается некоторый реванш, который состоялся у нас отчасти и с Борисом Андреевичем,.. когда телевизионные люди притащили нас в этот зал Московского городского суда, где действо это происходило.
Что меня особенно поразило: в этом зале стоял огромный (может, до сих пор стоит), огромный рояль. И я сразу мысленно себе представил, как под этот рояль хорошо проводить политические процессы. И даже вообразил себе, что, может быть, так оно и было, в конце концов. А потом выяснилась, правда, простая истина, что этот зал одновременно был актовым залом для сотрудников этого учреждения, и тут они праздновали все свои вечеринки, дни рождения и "красные" даты. Поэтому там рояль и стоял.
Но вот его наличие сразу, конечно, подвигнуло на мысли о создании некоторого мюзикла, где рояль стоял бы в зале суда, и под это дело все бы происходило. (Такой мюзикл в свое время я сочинил, он называется "Московские кухни". И там было нечто похожее. Был зал суда, был рояль, и под этот рояль выступали и подсудимые, и судьи, и многочисленные свидетели.) Но когда мы оказались с Борисом Андреевичем в этом зале, под дулом съемочных телевизионных камер, реванш заключался в том, что я именно в этом зале и спел песенку, которую сочинил в тот самый январь 1968 года, когда происходило действо. Это была, наверное, самая первая моя песня, которую я написал абсолютно всерьез, без единой какой-то такое присущей мне кривой ухмылки. А здесь я так рассердился на то, что там происходило, в этом суде, тем более что шло судилище под аккомпанемент жесточайшего мороза, было очень холодно, и поэтому собравшаяся кучка отщепенцев, которые пришли сочувствовать подсудимому, чрезвычайно там, на этом морозе, мерзла, и я вместе с ними. Поэтому моя злоба была увеличена еще и этим обстоятельством, и я сочинил эту песню, абсолютно откровенно подражая Высоцкому". (Ким Юлий. Памяти Александра Гинзбурга. Человек имеет право. Ведущий Владимир Бабурин. Радио Свобода, 26.11.2002)
Соловки и Россия Соловки в жизни российского общества. Соловки и русская культура.