Священномученик Дамаскин (Цедрик), епископ Стародубский в заключении на Соловках

Биография
Владыка Дамаскин ( в миру Дмитрий Дмитриевич Цедрик) родился в семье служащего 29.10.1877 г. в поселке Маяки (Одесский уезд, Херсонская губерния). Окончил духовную семинарию, затем Владивостокский сельскохозяйственный институт (агрономия) и Казанский институт восточных языков. Учился в Киевской Духовной академии (1919).

После принятия монашеского пострига стал миссионером при Пекинской духовной миссии. Во время первой мировой войны состоял в отряде Красного Креста на Кавказском фронте (1914). Впервые арестован в 1918 г. вместе с братом, священником Николаем. Братьев приговорили к смерти, но за бесстрашное обличение большевиков, расстреляли только Николая. После возведения в сан иеромонаха архиепископом Симферопольским и Таврическим Димитрием (в миру князь Абашидзе) служил епархиальным миссионером в Киеве, стал архимандритом. Настоятель Георгиевского монастыря в Крыму (1920). Арестован, сидел несколько месяцев, освобождён. 27.09.1923 лично Патриархом Тихоном поставлен во епископа Стародубского, управляя с этого времени Черниговской епархией и Глуховским викариатством. Выслан в Харьков (1924). Жил в Москве в Даниловом монастыре без права выезда (1925). 30.10.1925 арестован по делу митрополита Петра (Полянского). Приговорён к 3 годам ссылки в Туруханский край (21.05.1926), содержался в Бутырской тюрьме до середины 1926 г. Этапирован в Красноярск, поселок Полой. Освобождён в ноябре 1928 г.

Владыка был потрясён содержанием декларации митрополита Сергия. Он пишет около 150 писем, содержащих резкое осуждение деятельности Сергия. Ездил в Москву, где 11.12.1928 встречался с митрополитом Сергием с целью вразумить последнего. Первоначально входил в "даниловскую" группу непоминающих. Жил в Стародубе. Назначений не принимал. Организовал связь с митрополитом Петром, жившим в поселке Хэ, получив полное одобрение своих действий. Владыка Дамаскин писал: "Извещаю вас, что дедушка Пётр предложил митрополиту Сергию распустить незаконный Синод свой, изменить своё поведение и принести покаяние перед Церковью и собратьями".

Был связан с киевскими иосифлянами и архиепископом Димитрием (Любимовым), с которым вёл переписку (1929 г.).

Ссылка в Соловки

27.11.1929 г. арестован и приговорён к 10 годам лагерей (пост. КО ГПУ Западной обл. от 28.05.1930). С июня 1930 г. в заключении на Соловках. Освобождён в 1930 г. Возглавлял общины на Украине и в России. 02.08.1934 арестован в Херсоне и приговорён к 3 годам ссылки (по пост. ОСО НКВД СССР от 15.02.1935).

02.03.1936 арестован в Архангельске, 27.10.1936 отправлен в Карлаг (Казахстан). Решением "тройки" УНКВД по Карагандинской области приговорён к высшей мере наказания. Расстрелян 10.09.1937 (возможно 15.09.1937) в Караганде.

Письмо митрополиту Сергию

— А положение таково, что все, ставшие на путь Вашей Декларации каким-то образом утратили стимул к жизни, как бы выдохнулись, лишились энергии. Церковная жизнь у них протекает кое-как лишь по инерции, при полной их неспособности чему-либо противостать. Таково настроение, как у пастырей, так и у мирян. Объясняется же это со стороны пастырей – утратой твёрдой почвы под ногами; со стороны мирян – утратой доверия к личности Вашего Высокопреосвященства и иже с Вами иерархов... ( выдержки из письма Владыки митрополиту Сергию от 29.03.1929 г.)

— Верующие, возмущённые в глубине души своей, изменой Вашей заветам Христа и правды Православной, отвернулись от Вас и от всех тех, кто с Вами; они предпочитают не ходить в храмы, где возносится Ваше имя и говеть вот уже два года из боязни сделаться причастниками греху Вашему. Они с упованием и страхом ждут голоса ссыльной Церкви...

— Грех Ваш ещё внутренняя неправда самой Декларации, основанная на боязливости. Ведь только в таком освещении становится понятным восьмой стих двадцать первой главы Откровения, где боязливые поставляются наряду с неверными, убийцами и любодейцами.

— Но ещё больший грех Ваш против внутренней правды церковной, против Евангельского завета – безбоязненно исповедовать Истину. Страшно подумать, как пошатнули, подорвали Вы вашей Декларацией авторитет церковной иерархии, какую обильную жатву собирают на этой почве враги наши, как много верующих, не видя для себя доброго примера в своих пастырях, усомнились в Вечной Правде, и как много их посему отшатнулось от Церкви и погибает в отщепенческих болотах и в струях сектантства! Пользуются умело враги произведенным Вами в Церкви смятением и с удесятерённой наглостью проводят свою безбожную программу.

"Верующие, возмущённые в глубине души своей, изменой Вашей заветам Христа и правды Православной, отвернулись от Вас и от всех тех, кто с Вами; они предпочитают не ходить в храмы, где возносится Ваше имя... Грех Ваш ещё внутренняя неправда самой Декларации, основанная на боязливости. Ведь только в таком освещении становится понятным восьмой стих двадцать первой главы Откровения, где боязливые поставляются наряду с неверными, убийцами и любодейцами."
(Дамаскин Цедрик. Из обращения Владыки Дамаскина к митрополиту Сергию. Москва, 29.03.1929)

— Вся Церковь ждёт от Вашего Высокопреосвященства открытого заявления – считаетесь ли Вы с мнением подавляющего большинства иерархов, почти всей ссыльной Церкви, а также на мольбы и протесты множества других пастырей и мiрян – ответите ли отказом от ошибочного шага и изменением курса своей церковной политики, или же предпочтёте утверждаться на основе уже совершённого Вами уклона в сторону расхождения со всею Церковью.

— Угасание духа веры в народе, принижение спасительных идеалов Церкви, забвение пастырями своего долга, умножение на этой почве беззакония, иссякание любви многих – не могло не привести к тяжелым последствиям. Во всяком организме угасание духа вызывает конвульсии. Слишком далеко отошли мы в нашей церковной жизни от заповедей Христа, от руководства учением свв. Апостолов, от заветов свв. Отцов, Мучеников и Исповедников; тяжкие скорби необходимы стали, чтобы хоть таким путём обратить наше внимание на великий грех призванных к святости носителей Имени Христова. Может быть, во всём этом уже начало суда Божия над грешным мiром, надлежит же начаться суду с дома Божия (1 Петр. 4:17). Благословлять подобает Господа за ниспослание нам настоящих испытаний, направленных для пользы и спасения нашего, а не прыгать в паническом страхе в болото, где позорная гибель заранее обеспечена.

— Не следовало при этом упускать из виду, что, сколько бы ни делать сатане уступок, он будет требовать всё новых жертв себе, ибо такова природа зла; сила Церкви и источник её постоянного обновления не вовне, а внутри её самой... Всё совершается совершенно обратно всем Вашим человеческим расчётам и упованиям... Вы уже не можете быть вычеркнуты со страниц истории Церкви: то ли в сонм Исповедников своих впишет имя ваше Российская Церковь, или же отнесёт к числу изменников её мироспасительным идеалам...

— Внемлите общему голосу верующего народа, каковой, несомненно, является и голосом Божиим..., вглядитесь в открывающуюся перед Вами пропасть неизбежного раскола; ужаснитесь ответственности за угасание огня веры в народе... и откажитесь от Вашего курса, от Ваших компромиссов; аннулируйте Вашу Декларацию как акт личного Вашего заблуждения и выходящий за пределы Ваших полномочий; явите себя глашатаем Вечной Правды и истинной Любви Евангельской пред миром; отбросьте человеческие мудрования и расчёты и станьте на путь твёрдого исповедничества во имя Христово; не бойтесь возможности горших скорбей и испытаний для Церкви (они неизбежны, и Ваши компромиссы лишь принижают их значимость), ибо Церковь возликует, идя вслед за тем на новую Голгофу, и даже в страданиях своих благословит имя Ваше, зная, что главный источник разлагающего её начала Вами уничтожен...

— Но, увы! Если Вы, Ваше Высокопреосвященство, станете упорствовать в своём курсе и открыто пренебрежёте голосом Церкви, то она, продолжая свой крестный путь, откажется от Вас, как от соучастника с её распинателями.

— Большинство ссыльных иерархов до сих пор не предполагали, что в действительности Вы и Ваши единомышленники... ушли гораздо дальше, чем мы в состоянии были предположить; что Вы перешагнули далеко за намеченную Вами раньше черту, и дальше путь Ваш идёт уже с очевидным уклоном по направлению за ограду Церкви. Постепенно истина эта открывается для всех. Мы все остановились, не идя с Вами, и продолжаем умолять, звать Вас вернуться, вновь соединиться с нами. Но ведь жизнь не может остановиться, и мы вынуждаемся идти вперёд своей прежней дорогой. Мы умоляем, зовём Вас, Владыка, мы всё ещё возле Вас и готовы подать Вам руки... Если Вы всё же не внемлете, не возвратитесь, то пойдёте Вашим уклоном дальше. Но без нас.