"Единственная обязанность журналиста — писать то, что он видит."
( Анна Политковская, журналист )
С Константином Владимировичем Горчиным мы знакомы с давних времен, этак с года 1956-57. В это время складывалась наша разношерстная подводная-ныряльная компания. Кто он мне ныне — знакомый, приятель, друг, товарищ, собутыльник или подельник определить сложно.
Еще в 1994 году, вспомнив еврейское происхождение матушки, они с женой, к слову ингерманландкой, подались в эмиграцию на германские харчи. Финны к тому времени уже одумались и съехать в Суоми не вышло. Устроились на юго-западе Германии недалеко от Штутгарта. Первые пару лет повыли, затем прижились. Мы у них славно погостили, объездив ближнюю округу, да еще и на пару дней попали в Париж.
Матушка Кости, Фанни Израилевна, была интересной, много пережившей и знающей дамой. Именно в их коммуналке зародился у меня интерес к Соловкам. Там нашлись шесть журналов «Соловецкие острова» за 1926-28 годы и один экземпляр «Природы Соловецкого края». Были и какие-то воспоминания, повествования о Соловках. Всё это позже и привело к первой экскурсии из Архангельска в Соловки в 1963 году. Затем были два отпуска на островах в 1964 и 67-м годах, с детальным осмотром еще и карельского Беломорья, куда добирались своим ходом из Северодвинска. И вот, удивительное дело, в памяти из тех журналов осталась статья Дмитрия Лихачёва «Картежные игры уголовников», о которой и ныне вспоминают многие, и стишок Макса Кюрнета, о котором найти ничего не удалось. Так что пробую, как запомнилось:
Аляска, Джек Лондон и золота звон, виски, вьюга и ветер
О юношеский увлекательный сон за книгой при ламповом свете.
Все в жизни своей пережив и познав, и сбросив походное бремя котомок
Я понял - Джек Лондон обманчив и лжив, и все приключения заманчивы дома.
Теперь не поверю уже никому и странствуя только по южным курортам
Не променяю на трюм и корму кают пассажирских комфорта.
Семейство, сохранившее это стихотворение, исповедовало «Сокольство». Это движение пришло из Чехии, его основы - гимнастика, фехтование, выездка, и вообще культ тела и здоровья. Этакий предвестник «Динамо» и «ДОСААФ» в нашем современном представлении. До 1917 года соколы числились почти революционерами, а после - наоборот. Среди них на руководящих ролях был Владимир Горчин, офицер, воевавший в Первой мировой войне и уже успевший покомандовать красным полком в 1918 году. Первый раз чекисты «замели» Горчина в Петрограде за компанию с верхушкой соколов. Подержали неделю, но отпустили и далее приглядывали. В 26-м взяли опять. Осудили на 10 лет: Попов остров, что при Кеми, Соловки, далее стройки Беломорканала. В 33-м за ударный труд был отпущен с паспортом. Подруга его умершей жены навещала Горчина в заключении раз в год. В августе 1932 года у них родился сын Костя, про которого это рассказ.
В это время папаша Кости уже работал начальником отдела снабжения Беломорско-Балтийского канала с конторой в Медвежьегорске. Эта организация охватывала весь Северо-Запад России, включая Соловки. Так бывший соловецкий З/К стал фактически служащим ОГПУ-НКВД при сапогах и петлицах. (Прим.Ред.: Похоже, что на фото у В.Горчина петлицы, которые в 1936-37 годах носили начальники отделов управлений лагерей, кем он собственно и был по должности - начальник Отдела Технического Снабжения ББК НКВД. Это синие петлицы с полоской из серебряного сутажа и 3-мя звездочками.)
Поделиться в социальных сетях
Был бы человек, а статья нашлась – «неликвиды». «Неликвиды» - это никому не нужные материалы (например, рельсы с необрезанными концами или не того сорта), которые заказали раньше и не использовали в дело. Просили рельсы под узкоколейку, а прислали обычные. Вот рельсы и лежали на складах ББК мертвым грузом. Тогда это считалось преступлением. Горчина обвинили и в том, что взял на работу и приблизил к себе идейно близких из «бывших». Ему припомнили все: и Сокольское движение, и офицерство. Чем закончилось следствие, детально изложено на обратной стороне двух «осьмушек» бумаги из амбарной книги.
Особая тройка «судила» Владимира Константиновича Горчина в Петрозаводске, а исполнять привезли в Ленинград. Видимо в одном деле «дотрясали» и других питерских соколов. Похоже, что их прах упокоился где-то в Левашовской земле.
Со всеми этими делами за 1919, 1929-1933 и 1937-1938 годы я ознакомился и переснял по доверенности от Кости – сына Владимира Константиновича. А до того жил человек, заполнял анкеты и ссылался на уникальную писулю из той эпохи нашей жизни. На неё стоит посмотреть внимательно:
Вся эта история вспомнилась в связи с тем, что немецкие власти в 21 раз усомнились в пенсионных доходах несчастного беженца Кости Горчина. Ранее они как-то верили на слово, что пенсии из России нет, а тут все-таки попросили справочку из пенсионного фонда. Пришлось сознаться. Чиновная дама всплеснула руками: «И вы все эти 20 лет обманывали Германию!» Потребовали предоставить бумажку за 20 лет. Жена Кости умерла года три тому назад и тоже при жизни не призналась. Зато и позора не испытала. Пришлось Косте посетить Родину, оформить банковскую карту и теперь получать в Германии урезанную подачку и пенсию.
Мы с ним свиделись и пообщались. Чиновница месяца три думала, что-то высчитывала между рублями, марками евро. Возможно наивная дама рассчитывала на возврат денег. Наконец, она предложила Косте месяц на раздумья для своего оправдания. Интересно, как бы Вы объяснили сокрытие пенсии?
Первое, что пришло мне в голову, что чиновнице лучше помалкивать и закопать дело, посему как она сама вовремя не сообразила, как наши люди себя ведут. Но видно там другие порядки и представления о долге. Что бы как-то объяснить ситуацию, представил я себя адвокатом, начавшим речь примерно так: «Господа присяжные заседатели! Поймите, Костя родился, вырос и всю свою сознательную жизнь прожил в СССР. Посмотрите на эти документы! Посмотрите, как государство врало и надувало своих граждан. Естественно, граждане отвечали государству тем же. Другого вида сосуществования между ними не предполагалось. Так, увы, продолжается и поныне. Ну как мог Костя изменить себя, свою суть, оказавшись в Германии на старости лет? Он опасался государства всю жизнь и сделал это не преднамеренно!»
Так Костя и поступил… и показал переводы своих бумаг... и покаялся. Эти страшные бумаги «оттуда» не только заинтересовали чиновницу, но, похоже, и убедили. Расстались они спокойно, хотя суд формально будет - слишком большой ущерб. Но будет не скоро, через год, не раньше. Вот такая интрига. Дожить бы до суда. А вы как себе представляете, что если наш чиновник подаст в суд иск с требованием взыскать с честной морды лица, утаенные от государства деньги - это тоже будет не скоро?
Процедура чтения и съемки 5 томов дела гражданина Горчина оставили у меня неизгладимое впечатление. Четко и в срок. Даже присланное из Петрозаводска. И к тому же найденное дело за 1919 год, которое мы не запрашивали, т.к. о нем были только смутные воспоминания. Документы дел хорошо сохранены и видно, что контролировались. Страницы перенумерованы. Перед там, как их показать истцу, были просмотрены и заклеены установочные сведения допрашиваемых по делу. Удивило только то, что тяжелы сумки сотрудница архива таскала из здания ЧК в здание МВД. Как это в «большом доме» комнатенку не скроили? Особо контрастно все это выглядело после моего общения с пенсионным фондом по разногласиям в стаже. Этакая смесь бестолковости, лукавства и откровенного хамства. К тому же, ещё и пропавшие архивы в Третьем Главном управлении Минздрава СССР (теперь Федеральное медико-биологическое агентство - ФМБА России).
От редакции:
Комендант Александр Поликарпов - застрелился (по некоторым данным он спился и повесился). Говорят, что пред смертю он оставил записку новому начальнику Упр. НКВД Ленинградской области Гоглидзе: "За весь период моей работы в органах НКВД я честно и преданно выполнял круг своих обязанностей. Последние два года были особенно напряженными по оперативным заданиям. Тов. Комиссар, я же не виноват в том, что мне давали предписания, я их исполнял, ведь мое дело в этом отношении исполнительное".
А комендант Поликарпов, расстрелявший весной 1938 года Владимира Константиновича Горчина, протянул еще год и в 1939-м был исключен из списков НКВД в связи со смертью. И если лет через двадцать после этого кто-либо вдруг поинтересовался его судьбой, то ему наверняка разъяснили, что случился у коменданта-палача «упадок сердечной деятельности». И прислали ЗАГС-овский талмуд с фальшивой записью.
Поделиться в социальных сетях