Воспоминания Карла Штайнера. Соловки времен СЛОНа.

Расстрел монахинь

Карл Штайнер. "Воспоминания о Соловках и СЛОНе"

1. Кемь. Кемский пересыльный пункт.
2. В тюрьме на Соловецких островах. Кремль.
3. На острове Муксалма
4. Карцер в Соловецком кремле
5. Смерть Станко Драгича
6. Расстрел монахинь
7. Эвакуация с Соловецких островов

Карл Штайнер родился 15 января 1902 года в Вене. Вступил в союз коммунистической молодежи (Вена, 1919). Арестовывался в Югославии и Франции. В Вене организовал подпольную типографию. По заданию югославской компартии приехал в Советский Союз для работы в Балканской секции Коминтерна (1932). Арестован 4 ноября 1936 года как немецкий шпион и приговорен к 8 годам тюремного заключения. Сослан в Соловки в 1937 году. В 1939 году соловецким этапом отбыл в Норильлаг. (По мат. красноярского общ. "Мемориал")

О Карле Штайнере

Лайтале (Прим.ред. Лайтала Хенрик Фридрихович, гражданин США. Осужден и отправлен на Соловецкие острова в 1933 году) было многое известно. Он знавал некого Гнитецкого, украинского крестьянина, который, как заключенный, работал на лесоповале в Карелии. Заключенные работали в невероятно тяжелых условиях - чтобы спастись от этого ужаса, некоторые из них в отчаянии калечили себе пальцы. Добываемая древесина предназначалась для экспорта в Англию.

- Страшную сцену я наблюдал в 1935-м году на Соловецком острове, - рассказывал Лайтала. - Около 300 монахинь разных религиозных конфессий были заключены на острове. Их хотели заставить работать, но монахини упорно отказывались от любой работы, кроме сиделок в лагерной больнице. Администрация не соглашалась и постоянно наказывала их карцером. Каждые десять дней монахинь выводили из карцера и спрашивали, пойдут ли они работать. При каждом новом отказе их снова отправляли в карцер. Однажды монахинь доставили в Муксалму для работы на скотном дворе.

— Для антихриста работать не будем, - сказали монахини. После этого их привели во двор, построили и вывели всех заключенных. Начальник лагеря вытащил револьвер и подошел к монахине, стоящей в первом ряду.
— Будешь работать? - спросил он.
— Для антихриста работать не буду, - ответила монахиня.

Раздался выстрел! Монахиня упала замертво. Остальные монахини опустились на колени и начали молиться. Начальник подошел к следующей. Задал тот же вопрос. Получил тот же ответ. Снова раздался выстрел, монахиня упала. Так повторялось, пока он не истратил все пули.

— Проклятые курвы, я вас отправлю к вашему Богу, – закричал начальник.

Монахини по-прежнему стояли на коленях и громко молились. Тогда начальник приказал группе энкаведешников держать винтовки наготове. Повторил вопрос:
— Суки вонючие, вы будет работать?

Монахини по-прежнему молились. Всё громче и громче. Раздалась команда: «Пли!» Прогремел залп. Когда была убита последняя монахиня, начальник обратился к осужденным с речью:
— В советской стране нет места паразитам. С теми, кто не хочет работать, будет, как с этими, – закончил он. Нескольким осужденным приказали выкопать ямы и сбросить в них тела монахинь.

Из-за этой истории, рассказанной Лайталой, мы не могли спать. Ведь всё это происходило здесь, в месте, в котором мы сейчас живем.

* * *

В нашей крошечной камере освободили место для еще двоих, которые должны были прийти из больницы. Вошли два парня, невысоких, посиневших, но сильных. Мы сразу стали спрашивать, кто они. Оказалось, два брата, финны-лесорубы. В Финляндии они были членами нелегальной коммунистической молодежной организации и с согласия руководства бежали в Россию. Успешно перешли границу, но затем попали в руки русских пограничников. На погранзаставе их обвинили в том, что они шпионы и диверсанты. Они показали секретное письмо, написанное на холсте, где значилось, что они идут в Россию по распоряжению коммунистической молодежной организации Финляндии. Это не помогло. Их избивали день и ночь, пока они не признались, что приехали в Советский Союз для военного шпионажа и совершения диверсионных акций.

Их отправили в Петрозаводскую тюрьму НКВД. От них требовали признаться, какие задания они получили от финского генерального штаба. Ребята сказали, что к признанию их принудили избиениями и что никакие они не диверсанты. Последовало новое избиение. Били до тех пор, пока они не подтвердили, что их первое признание на пограничной заставе истинное и добровольное. Они были осуждены на восемь лет.

Они сильно страдали - были измученн и истощены так, что их поместили в больницу. Лечебная процедура была бесчеловечной. Несколько раз они пытались получить разрешение на выход из больницы, но безуспешно. Отлежали три недели. За это время в палате на 30 коек умерло 84 человека. Редко бывало, что заключенный возвращался в камеру здоровым. Это была больница без лечения, имелись только средства для облегчения боли, чтобы не слышать крики пациентов. Врачи были жестоки. Сестры были лучше. Симпатичным молодым людям мы дали немного сахара, потому что еды было мало. Как правило, давали водянистый суп и кусок хлеба. Они упорно отказывались от врача - боялись больницы. Младшему брату становилось хуже с каждым днем. Потом все-таки пришел врач, выслушал молодого человека, который очень плохо говорил по-русски, и, не осмотрев его, сказал лишь: «Вы получите порошок».

На следующий день, медсестра принесла ему порошок, но ей не разрешено было войти в камеру, и она просунула порошок в дверь. Финн был настолько слаб, что едва мог подползти к двери, он лежал, а сестра высыпала порошок ему в рот через дверь. Парня отправили в больницу, откуда он больше не вернулся.

* * *

Месяцы шли монотонно и серо. Мы слушали крики чаек. Для нас они были символом свободной жизни. Однажды чайки смолкли. Они исчезли без следа. Сначала мы не знали, что произошло. Оказалось, из Москвы приехала какая-то комиссия и одному члену пришло в голову, что заключенные с чайками могут отправлять письма. Комиссия распорядилась, чтобы чаек, которые жили здесь тысячи лет, просто перебили. Только тогда мы вспомнили стрельбу, которая продолжалась несколько дней. Мы думали, что это учения, тогда как это энкаведешники убивали "контрреволюционных" чаек.

Иосиф Васильевич Крилык (псевдоним — Василькив) - секретарь ЦК Коммунистической партии Западной Украины (Восточной Галичины) был расстрелян 11 сентября 1941 в Орловской тюрьме вместе с 157 политическими заключенными по личному распоряжению Иосифа Сталина.

Весной 1939 года началась перегруппировка в камерах. Тогда я и встретил бывшего секретаря Коммунистической партии Западной Украины Иосифа Крилыка. Крилык был вынужден бежать из Польши в 1930-м. Он поселился в Харькове и Киеве и оттуда руководил работу западно-украинской коммунистической партией, которая в Польше была запрещена. Когда в 1934 году украинский коммунистический лидер Скрипник покончил жизнь самоубийством, потому что должен был быть арестован за «националистические уклоны», Украина пережила ужасный день. Начались массовые аресты. Больше всего пострадали украинцы на тех территориях, которые раньше принадлежали Польше. Так был арестован и Крилык. В тюрьме он перенес инсульт - вся левая сторона его тела была парализована. Будучи серьезно больным, он был очень нервозен и постоянно вступал в конфликты с тюремной администрацией. Однажды мы заметили в хлебе живых червей. Крилык выразил категорический протест. Охрана выттащила Иосифа из камеры и больше мы никогда его не видели. Он оставил пару сигарет и зубную щетку.

* * *

В мае 1939 года мы предстали перед медицинской комиссией и были тщательно осмотрены. В первый раз мы почувствовали, что врачи не были палачами. Они оставались людьми. Изменилось отношение администрации тюрьмы. Преследования прекратились. Прогулки стали продолжительными, мы могли поговорить спокойно. Бардина больше не было видно Что-то происходило, но что?

Каждое утро мы слышали, как по двору проходили большие группы заключенных, а вечером они возвращались. Мы установили, что группа из ста человек утром проходила через двор и возвращалась в вечернее время. Наверное, где-то что-то делать. Но почему нас не водят на работу? Позже мы узнали, что иностранцев к работам не привлекали.

Через три месяца, в начале августа 1939 года, открыли дверь камеры и сказали, что мы можем выйти во двор. Просто невозможно поверить! Во дворе мы встретили старых товарищей из тюрем Москвы, Владимира и Соловецкого Кремля. Я снова увидел Чупракова, Мараева, Морозова, Вебера и других. Меня ждал и большой сюрприз. Я встретил двух старых знакомых, Иосифа Бергера, которого я знал в Вене в 1926 году, он был старшим сотрудником Коминтерна, и Рудольфа Ондрачека, известного австрийского коммуниста. От наших старых друзей мы узнали, что означает передвижение заключенных и прохождение медицинской комиссии. Всем нам пришлось пройти медицинскую комиссию для работы на острове: строительства казарм, аэропорта, электростанции, больницы и других объектов. Было ясно, что эти объекты призваны служить военным целям. (Прим. ред. Заключенные сделали неверный вывод - после закрытия лагеря электростанция была разрушена, аэропорт и казармы не строились. Об этом, в частности, писал и Валентин Пикуль, попавший на Соловки в 1942-1943 году. Сами Соловки для врага военного интереса не представляли. ) Советское правительство готовилось к войне со своим соседом Финляндией и все его заявления в начале советско-финской войны о русском патруле, расстрелянном из финского оружия, были сказками для малых детей.

Жизнь в Соловецком Кремля изменилась. Мы смогли свободно передвигаться - нас закрывали только на ночь. Целый день мы наслаждались свежим воздухом. Постоянно прибывали все новые и новые группы с других островов.

- Откуда вы, товарищи?
- Мы с Заячьего острова! А мы с Лизина! - слышались ответы. (Прим.Ред. Что может означать в этом контексте слово «Лизин» (Lisin)? Среди крупных островов с таким или близким названием ничего нет. Может мыс?.. поселок?.. «командировка» СЛОНа?.. ) Но никто не говорил, что он прибыл с Секирной горы.

Собралось около 4000 заключенных. Со складов достали нашу гражданскую одежду. Царил хаос. Один нес чемодан, другой узел, каждый хотел как можно скорее снять с себя тюремную одежду и надеть гражданскую. Заключенные стояли в группах, рассказывали друг другу, что они испытали. Все чувствовали облегчение, даже если считали, что передышка будет недолгой. Думали, что предстоит дальний путь. Но куда? В тюрьму? В лагерь?

Карл Штайнер. Воспоминания о Соловках. На правах рукописи. Перевод Наталии Рымко. Комментарии Юрия Серова. Москва. 2013.

Кроме этого...

Путь Карла Штайнера на Муксалму: — Во второй половине дня мы пришли в Муксалму. Здесь были только большое двухэтажное здание тюрьмы и три дома, в которых располагались кухня, баня и канцелярия...
Карл Штайнер в карцере: — долго я не выдержал, быстро устал. Утром охранник принёс мне паек на целый день – 300 граммов хлеба и кружку кипятка...