Николай Ульянов - заключенный Соловецкого лагеря особого назначения

«Он очень привлекал наши сердца и манерой, а главным образом своей любовью и знанием предмета. Особенно хороши были его спецсеминары. Он заставлял каждого студента сделать по докладу, а затем устраивал настоящие дискуссии. Эти дискуссии всегда проходили удивительно интересно. К его таланту преподавателя прибавлялось еще очень теплое отношение к студентам, преподавателям факультета. Вообще Ульянов не без основания считался одной из самых ярких звезд ученого, административного и, что особенно удивительно, партийного мира» (проф. Генрих Дейч)

"Дело" профессора Ленинградского университета Николая Ульянова

В юбилейном номере институтской многотиражки «За пролетарские кадры» появилась статья Н.И. Ульянова под «Советский исторический фронт» (1935), в которой автор критически высказался о деятельности школы академика Покровского в их борьбе с буржуазной историографией. 32-летний профессор отметил, что простительно во время напряженной борьбы, не может поощряться после того, как борьба кончилась, а ученики Покровского и «после битвы» орудуют «шпагой и мечом», с явным ущербом для науки. Николай Ульянов врядли знал, что академик Михаил Николаевич Покровский, основатель марксистской исторической школы в СССР, тесно сотрудничал с секретным отделом ОГПУ, писал доносы на ученых, но не понимать, что "ученики Лидера советских историков" ему этого не простят , он не мог. Скорее всего, Ульянов, как настоящий ученый описал то, что происходило на самом деле.

"Злополучная публикация появилась 7 ноября, а уже 14 ноября за помещение в газете этой «антипартийной статьи» партком ЛИФЛИ объявляет ему строгий выговор. Василеостровский райком ВКП(б), который должен быть утвердить это решение, счел, однако, его слишком либеральным и 27 ноября 1935 г. исключил Н.И. Ульянова из партии. Для него это был страшный удар, так как в тот же день 27 ноября 1935 г. его отчислили и из института ввиду обнаружения пропаганды им «контрреволюционных троцкистских идей». Последним лучом надежды для Н.И. Ульянова оставалось оперативное вмешательство в его «дело» Ленинградского областного комитета партийного контроля... Как бы то ни было, апелляция возымела действие, и решение о его исключении отменили. Однако помочь Н.И. Ульянову это уже не могло. Шел 1936 г. и судьбу человека решали не партийные структуры, а органы НКВД. 2 июня он был арестован и из партии его пришлось вновь исключить, уже по факту ареста - 23 июня 1936 г. [ ... ]

Формальным основанием для ареста послужили показания арестованных ранее коллег Н.И. Ульянова - бывшего директора Историко-археографического института АН СССР Семена Григорьевича Томсинского, бывшего директора Института истории Комакадемии Григория Соломоновича Зайделя и Израиля Моисеевича Меламеда, из которых следовало, что еще в 1933 г. он был завербован одним из них - проф. С.Г. Томсинским - в некую нелегальную троцкистско-зиновьевскую контрреволюционную организацию в Ленинграде. Фактически же дело его было прямым продолжением событий, разыгравшихся в родном для него ЛИФЛИ, в связи с появлением его злополучной статьи «Советский исторический фронт» и последовавшими в связи с этим, оргвыводами... [ ... ]

Решительное отрицание Н.И. Ульяновым своей причастности к мифической организации С.Г. Томсинского и отсутствие у следствия каких-либо серьезных доказательств его причастности к ней, видимо все же сыграли таки свою роль. Во всяком случае, если сначала Н.И. проходил по делу С.Г. Томсинского и других (дело № 20362), что грозило ему если не расстрелом, то очень серьезным сроком, то после его показаний, когда выяснилось, что его «контрреволюционная деятельность» непосредственной связи с контрреволюционной деятельностью остальных членов организации не имеет, его все-таки выделили в самостоятельное делопроизводство за № 242606 (архивное №330042). Собственно, это его и спасло." ¹

09.10.1936 г. было утверждено Заключение по делу Н.И. Ульянова, в котором утверждалось, что в своей деятельности Н.И. Ульянов вел ряд бесед контрреволюционного характера по вопросам положения на философском, историческом фронтах в СССР и в исторической науке. Ему были предъявлены обвинения по статье 58-10-11 УК РСФСР. Особого совещания коллегии НКВД СССР (15.10.1936) постановило: «Ульянова Николая Ивановича за контрреволюционную троцкистскую деятельность заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на 5 лет, начиная со 2 июня 1936 г.»

Соловки - Норильск - Карлсфельд

"Сначала Ульянова этапировали на Соловки, где тогда располагалось одно из отделений Беломоро-Балтийского лагеря. В сборнике «Отклики» памяти Н. И. Ульянова, вышедшем в США в 1986 году, в связи с Соловками есть трагикомический эпизод. В одной из лекций по церковной архитектуре в Йельском университете историк упомянул, что он бывал в Соловецком монастыре, на что последовал вопрос американского слушателя: «В качестве туриста?». «Ну, как бы вам сказать – очень своеобразного туриста», – ответил Ульянов. В 1939 году, с приближением советско-финской войны, часть заключенных с Соловецких островов перевели в Норильлаг. Там же, на общих работах, оказался и Николай Ульянов. О своей лагерной жизни он не оставил воспоминаний и на эту тему говорить не любил. Как-то одному из друзей в эмиграции признался: «Больше всего угнетала безнадежность, сознание своей бесполезности, потерянных лет, невозможность продолжать творческую работу». Приходили на ум и мрачные мысли, что если срок будет продлен – таковое нередко случалось, – то он покончит с собой. Из Норильлага Николай Ульянов был освобожден по отбытию срока 2 июня 1941 года. "²

Война: из СЛОНа через НОРЛаг в Дахау

"Освобожденный из лагеря Ульянов успел добраться только до города-тезки – Ульяновска. За неимением другой работы устроился ломовым извозчиком. А в сентябре 1941 года его мобилизовали на окопные работы под Вязьму. Там он попал в плен и вновь оказался в лагере – на этот раз немецком, в Дорогобуже Смоленской области. Видимо, в плане охраны это были не Соловки, и Ульянову удалось из лагеря бежать. Пройдя более 600 километров по немецким тылам, он пробрался под осажденный Ленинград. В одном из пригородов, оккупированном немцами, разыскал свою жену Наталью Николаевну* (первый его брак распался еще до ареста в 1935 году). Чета Ульяновых какое-то время скрывалась в глухой деревне – вероятно, это была та самая Ганежа, из которой происходили родители Николая Ивановича. Жили впроголодь, добывая продукты случайными заработками. Осенью 1943 года оккупанты отправили Ульяновых на работы в Германию. Они попали в лагерь для остарбайтеров в Карлсфельде** неподалеку от Мюнхена. Здесь до конца войны Николай Ульянов работал автогенным сварщиком на заводе BMW, а его жена, медик по образованию, врачом в прилагерной амбулатории."²

(*) Из следственного дела ² Ульянова следует, что он был арестован у себя на квартире, где проживал вместе с 30-ти летней женой Ниной Смородиной, сотрудницей Государственного Эрмитажа и сыном Сергеем, 6-ти месяцев. Таким образом, версия о том, что перед арестом Н.И. Ульянов развелся с женой и женился на своей любовнице - выпускнице Московского I медицинского института Надежде Николаевне Калнишь, не соответствует действительности.
(**) В этом городе находился концлагерь Дахау, освобожденный американской армией 29.04.1945.

Увиденное и пережитое в это время, позволило в предисловии к историческому роману Николая Ульянова "Атосса" написать: "В этой войне, разыгравшейся в степных просторах тогдашнего юга России и так хорошо описанной у Геродота, обнаружился тот особый способ ее ведения, что получил впоследствии название «скифского». Он был разработан и сознательно применен Петром Великим и Кутузовым, презрен Сталиным, за что русский народ поплатился неисчислимыми жертвами, и стихийно восторжествовал вопреки воле «гениального полководца». Это метод заманивания врага вглубь своих территорий, истребления всего лежащего на его пути, изматывания трудностями переходов и мелкими нападениями с целью нанесения в нужный момент окончательного удара. Когда Наполеон, разбуженный ночью, вышел на балкон Кремлевского дворца, он воскликнул при виде моря пламени: «Это скифы! Они уничтожают свои собственные города!» О сожжении ими своих городов повествует и Геродот. Читая его, трудно отделаться от чувства близости к нам этого далекого прошлого нашей страны, от сходства его тогдашних судеб с нашими судьбами."³

Побег от "социалистического рая"

После войны Ульяновы попадают в лагерь для перемещенных лиц – displaced persons camp. Жизнь налаживается, но уже через год снова возникает смертельная опасность. Всех, кто до войны имел советское гражданство, должны были депортировать из Германии на родину. Николай Ульянов безусловно понимал, что дома его ожидает смерть, а в лучшем случае - опять Соловки. Говорят, Ульяновы даже вшили в одежду капсулы с ядом на случай отправки в СССР. Насильственной репатриации Ульяновым удалось избежать благодаря одному из служащих лагеря, удалившего их фамилии из списков подлежащих возвращению в СССР.

"С окончанием войны и приходом американских войск, возникает новая опасность - насильственной репатриации в "социалистический рай", а позднее - проблема дальнейшего "мирного" существования. В течение двух лет приходится как-то перебиваться а затем, в 1947 г., Ульяновы, через организацию И.Р.О., эмигрируют в Марокко и оседают на годы в Казабланке. Теперь уж Н.И. работает "по специальности", т.е. сварщиком на заводе Schwartz Haumont. Так, несмотря на полное отсутствие необходимых условий для умственного труда, начал Н.И. свою творческую деятельность в свободном мире. Позднее, благодаря наладившимся поездкам в Париж, положение улучшается: удается приобрести нужные книги, а в архивах библиотек откопать недостающие для исторических работ материалы. Русский Париж встретил Н.И. приветливо. Тут он познакомился с Б.К. Зайцевым, П.Е. и С.П. Мельгуновыми, Н. Берберовой, Н.М. Херасковым, Г. Ивановым, с французским профессором Андрэ Мазоном, прекрасно владеющим русским языком. Вот что писал Н.И. о своих впечатлениях - жене в Марокко: "Очень доволен тем, что впервые за свою эмиграцию увидел настоящую культурную Россию. Это было глотком свежей воды. Буквально отдохнул душой". [ ... ]

В 1953 г. Ульяновы вторично эмигрируют - в Канаду, где Н.И. продолжает исследовательскую работу о корнях украинского сепаратизма. Двумя годами позже, Ульяновы перебираются в США и не надолго оседают в Нью Йорке... В Нью Йорке Н.И. много работает, печатается в газетах и журналах, часто выступает с докладами в "Обществе друзей русской культуры", где сразу завоевывает себе прочную аудиторию. Работа теперь значительно облегчена наличием прекрасной городской библиотеки, где Н.И. пропадает днями. Этот период и следует рассматривать как начало расцвета научной и литературной деятельности Н.И. в эмиграции. В 1955 г. Н.И. приглашен лектором по русской истории и литературе в Йельский университет. После недолгих колебаний он принимает предложение и Ульяновы, вновь снявшись с якоря, переезжают в Нью Хэвен в штате Коннектикут. Здесь Н.И. преподает в течение 17 лет - до выхода на пенсию в 1973 г." ⁴

Профессор Николай Ульянов умер в 1985 году, похоронен на кладбище Йельского университета.

Библиография

¹ Брачёв Виктор. «Дело» профессора Н.И. Ульянова (1904–1985 гг.) Изд-во Центр научно-производственных технологий «Астерион». Санкт-Петербург. Журнал "Общество. Среда. Развитие (Terra Humana)". 2(27), 2013.
² Хлыбов Евгений. Николай Ульянов. Одиссея ХХ века. Журнал "Регион". Респ. Коми, Сыктывкар. 03.06.2019
³ Ульянов Николай. Атосса. Пред. редакции. Изд-во им. Чехова. Нью-Йорк. 1952
⁴ Муравьев Петр. Отклики. Сб. статей памяти Николая Ивановича Ульянова (1904-1985). Под ред. Всев. Сечкарева. Изд-во "Библиотека Конгресса США". Нью-Хэвен, 246 стр. 1986
⁵ Базанов Петр. Историк Н. И. Ульянов. Журнал "Новый Журнал", № 269. Нью-Йорк. 2012