Соловки Виктора Астафьева

Царь-рыба. Часть 1. Не хватает сердца

"Наш ученый император хоть не довел дело до людоедства, очень нужна была стране норильская руда, и снабжение, если б его упорядочить - не давать распоряжаться продуктами уркам, вполне бы сносное было, но "бывалые люди" рассказывали, будто на Колыме, на Атке, покойников сплошь закапывали без ягодиц. Ягодицы обрезались на строганину потерявшими облик человеческий заключенными.

У нас похитрее и половчее все было. Опыт Соловков, Беломорканала, Колымы, Ухты, Индигирки успешно перенимался и применялся здесь новаторски. Осенью, уже по первым заморозкам, из всех бараков, санчастей, из больницы разом были вычищены все доходяги, придурки, больные, истощенные зэки - тысячи полторы набралось. Им было объявлено - они переводятся на Талнах, где условия более щадящие, нет пока рудников и шахт, строится новая зона и посильный труд там, почти без конвоя, почти на воле, осуществляется, как в первые годы здесь, в Норильске.

Их вели через тундры, по хрустящим лишайникам, сквозь спутанную проволоку карликовых берез и ползучего тальника. За ними тянулся красный след растоптанных ягод - брусники, клюквы, голубичника...

Воспитанные на доверии к человеку и вечном почитании властей, больные, выдохшиеся люди не сразу заметили, что малочисленный конвой куда-то испаряется, куда-то исчезает, и когда несчастные люди спохватились - ни стрелков, ни собак с ними не было. Этот ценный опыт потом не раз повторялся. И никто никогда уже не узнает, как ушли в тундру и исчезли в ней тысячи и тысячи человек, навсегда, бесследно.

Какой изощренный ум, какое твердое сердце надо иметь, чтобы таким вот образом избавиться от нахлебников, не долбить зимою ямы под эти тысячи тысяч будущих покойников."

«Только преступники могли так сорить своим народом!»

"Товарищ Куликовский!

...Есть закон у Вашей любимой партии, согласно которому за войну расстреляно миллион человек на фронте, так необходимых в окопах, да ещё двенадцать миллионов в лагерях медленно умерщвлялись и столько же их охраняло в ту пору, о которой всуе упомянутый Вами писатель Богомолов писал, что «на фронте был катастрофический недокомплект». Так вот есть и у писателя свои законы, согласно которым он и пишет, даже свою пунктуацию сотворяет. Уже с первой повести, наивной, простенькой, ущучили меня дотошные читатели, подобные Вам, что на «казёнке» (сплавном плоту с домиком) бригада бывала до двадцати человек, но не менее одиннадцати, у меня же в повести бригада состоит всего из семи человек. А мне так надо, мне удобнее подробно написать семь человек, а не согласно «правде» соцреализма бегло упомянуть двадцать. И если я написал всего двух медичек на переправе, значит, мне так надо. Если написал, что был иней (а он в ту осень был на самом деле) в конце сентября на Украине, то так оно и должно быть. Вот если я схематично, неубедительно это сделал — другое дело. Тут мне надо «всыпать», я и сам себе «всыплю» как следует, ибо сам себе есть самый беспощадный критик. Кстати, мой командир дивизиона Митрофан Иванович Воробьёв, с которого во многом списан Зарубин, никогда, ни в одном письме не сделал мне ни единого замечания насчёт калибров, расположений и количества орудий, ибо понимал, что такую малость, как 1 + 2 — я знаю и без него, и оттого ещё, что был он читатель и человек огромной культуры. И вообще читатель стоящий, человек воспитанный, а больше — самовоспитанный, не подавляет никого самомнением, и если сделает замечание — не превращает его в обличение, в суд, не сулится послать на Соловки иль расстрелять, четвертовать, «как только мы придём к власти». (Виктор Астафьев. «Нет мне ответа... Эпистолярный дневник. 1952—2001 годы». Сост. и предисл. Геннадия Сапронова. Твердый переплет, формат 165х240 мм., 720 с, 80 с. фотографий из архива В.П.Астафьева. Красноярск, 2009)

Как травили Виктора Астафьева

"В каких только судилищах ни брезговали участвовать ветеранские организации, говоря и от своего имени, и от имени павших, поучали и клеймили; «политобозниками из армии Брежнева» называл их прошедший Днепровский плацдарм, трижды раненный и контуженный окопник Астафьев...

Астафьева травили по той же технологии: ветеранов подначивали, и те грозили выколоть ему последний глаз — с войны у него осталось одно зрячее «глядело», как он выражался. Писали ему письма, как водится, от имени всего народа: «Кол осиновый, чтоб у тебя через рот вышел». Я видел эти письма. Астафьев рассказывал, что точно то же переживает Василь Быков, они дружили. Ему тоже писали ветераны.

Травлю Астафьева вела «Красноярская газета», издаваемая пещерным националистом и коммунистом Олегом Пащенко, ныне депутатом Заксобрания края. Он тоже считается писателем — собственно, этого деятеля Астафьев и выводил в литературу. После смерти старика Пащенко начал, лоснясь, раздавать интервью о том, как он с Астафьевым дружил...

И после смерти в покое Астафьева не оставили, до сих пор измываются. В прошлом году красноярский писатель и ветеран войны Анатолий Чмыхало, приближенный к местному двору (дружит с мэром Красноярска, дочь — вице-губернатор), награжденный всевозможными регалиями (почетный гражданин Красноярска, заслуженный работник культуры РСФСР, орденоносец), дал интервью региональной вкладке «Аргументов и фактов», приуроченное к 9 Мая и, видимо, к дню рождения Астафьева (1 мая). Чмыхало отказал Астафьеву в том, что тот воевал: дескать, он и войны-то не видел, на передовой не был, лишь в 500 километрах от нее, куда даже самолеты не залетали, и ранило его, когда трофеи собирал на полях. Ну и писал Астафьев о войне, соответственно, дерьмо, по чужим рассказам.

В минувшем июле умер издатель Астафьева  — иркутянин Геннадий Сапронов. А за месяц до этого в Челябинске в ходе организованного «Единой Россией» собрания Александр Дегтярь, зампредседателя региональной организации ветеранов войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов, предложил Сапронова расстрелять  за изданную им книгу писем Астафьева. Дегтярь (сам в Великой Отечественной не участвовавший), достиг  точки кипения на астафьевской фразе: «Не Вы, не я и не армия победили фашизм, а народ наш многострадальный. Это в его крови утопили фашизм, забросали врага трупами». Дегтярь потребовал сурового наказания, «вплоть до расстрела», и журналистам «Новой газеты», представившей эту книгу аудитории. (Тарасов Алексей. Антисоветское. Газета "Новая газета". № 110, Москва, 5 октября 2009)

Виктор Астафьев: «Мы не на земле живем — на мешке с костями»

Виктор Астафьев: «Мы потеряли свой народ. Русской нации больше нет. Есть жуликоватая шпана, мычащее стадо. Но и весь мир снова погружается в варварство, готов встать обратно на четвереньки. В ХХ веке земляне радовались многим изобретениям и открытиям, визжали от восторга. В ХХI будут плакать и креститься, чтобы вымолить у Бога прощение и найти способы избавления от бед, ими же содеянных <…>. Если они, потомки, не осмыслят и не осознают прошлого, у них не будет будущего. У порога их жизни всегда будут стоять, как стояли на пороге нашей жизни, авантюристы, подобные фашистам и коммунистам, готовые запутать их, заморочить им голову и повести за собой стадом на бойню за светлое будущее и за «жизненное пространство». (Тарасов Алексей. Виктор Астафьев: «Мы не на земле живем — на мешке с костями» Газета "Новая газета". №47, Москва, 30.04.2014)