Диалоги, вопросы и ответы про Соловки

Показательный разговор писателя Виктора Ерофеева и радиожурналиста Ольги Бычковой о ситуации с попыткой церкви и чиновников, с участием ОМОНа и бандитов, захватить сквер для строительства очередного храма в Екатеринбурге. Естественно на примере Соловков, соловецких монахов и простых жителей.

Законопатим на Соловках?

Бесседуют: Андрей Кураев протодиакон, профессор Московской духовной академии и Сергей Корзун первый главный редактор и основатель радиостанции "Эхо Москвы".

С.КОРЗУН: Вернемся к реформе... Вам не кажется, что без реформации православие обречено на маргинализацию?
А.КУРАЕВ: Во-первых, не надо нас этим пугать. Мы столько раз были маргиналами в ХХ веке безнадежными, что если вы нам скажете - мы вас вновь на Соловках законопатим, мы скажем – ну что же, бывали, обжитые места.

С.КОРЗУН: Сейчас – реванш за Соловки?
А.КУРАЕВ: Маргинализация нас не пугает. Иногда, знаете, полезно не шагать в ногу с веком, как Цветаева сказала: «У меня есть право не быть современником». Так и здесь. Для Церкви критерии «успеть за паровозом», за современностью – это не самое главное. Дерзну предложить некую главную формулу, отличающую православие от католичества. Она звучит так: для католика важнее всего быть католиком, для православного важнее всего быть православным. И это не тавтология. Для католической политики, пастырско-миссионерской, очень важно, чтобы Церковь была католической, в смысле – вселенской. Чтобы она была со всеми и везде, а значит, с разными субкультурами, разными политическими движениями, и так далее. И поэтому, соответственно, и Папа должен быть очень разным, записывать диски со своими песнями или проповедями, выступать на рок-концертах, и футбольные матчи - Ватикан против Монастыря святого Бенедикта устраивать. Надо быть разными, чтобы быть со всеми.

И для католической пасторской политики очень болезненно, если какая-то группа населения оказывается вдруг вне влияния, вне диалога с католической Церковью – это неудача пастора считается.

А для православных людей важнее всего быть православными, то есть, ортодоксами. Важнее быть в единстве со своей собственной идентичностью, уходящей в византийские времена, времена Вселенских Соборов, древних святых отцов. И православный психологически более приспособлен к тому, чтобы быть маргиналом и быть в меньшинстве. Поэтому, может быть, автор вопроса реально определяет страхи, может быть, каких-то западных конфессий, массовых и влиятельных, но для нас это может быть неприятность, - мы тоже хотим быть католиками в этом смысле, то есть, быть всем для всех, по завету апостола Павла. Но для нас это не есть трагедия. (Андрей Кураев, Сергей Корзун. Без дураков. Радиостанция "Эхо Москвы. Москва. 01.04.2012)

Дм. Лихачев попал на Соловки при... Ленине!

Бесседуют: Сергей Кара-Мурза (р. 1939, Москва) — советский и российский учёный, занимался методологией науки и системным анализом (1968). Профессор, автор работ по истории СССР, теоретик науки, социолог, политолог и публицист и заочный собеседник .

"Мой заочный собеседник Сергей, возможно, скажет, что он имел в виду репрессии против бескорыстных "политических", а уголовники - что о них переживать. Но пусть покопается в памяти: что он знает о масштабах политических репрессий при Ленине? Что академик Лихачев попал на Соловки (за что - об этом говорится как-то туманно, намекается, что невинно). А сколько всего было политзаключенных при Ленине? Не странно ли, никогда эта цифра не называлась (это, кстати, признак манипуляции - отсутствие простых и четких данных).

От Редакции. Копаться в памяти не стоит - надо просто знать предмет обсуждения. Проф. Кара-Мурза перпутал и время, и участников событий: 21-летний студент Дмитрий Лихачев попал на Соловки в 1928 году, через 4(!) года после смерти Владимира Ленина.

Можно не верить официальным советским данным. Но тут нам повезло - антисоветская эмиграция, которая грызлась, как пауки в банке, в этом вопросе сговорилась и образовала бюро, которое скрупулезно вело учет политических репрессий в СССР. По опубликованным за рубежом данным, предоставленным этим бюро, в 1924 г. в СССР было около 1500 политических правонарушителей, из которых 500 находились в заключении, а остальные были лишены права проживать в Москве и Ленинграде. Эти данные зарубежные историки считают самыми полными и надежными. 500 политических заключенных после тяжелейшей гражданской войны, при наличии оппозиционного подполья и терроризма - и это репрессивное государство? Вернитесь, господа и товарищи, к здравому смыслу, не дергайтесь на ниточках у манипуляторов". (Сергей Кара-Мурза. Советская цивилизация. Кн.1., Гл.5. Серия: Классика русской мысли. Издательство: Эксмо. ISBN 978-5-699-30507-0; Москва, 2008 г.)

Вологда... там все архивы северного края, куда входило по юрисдикции и место ссылки Соловки

Бесседуют: Илюхин Виктор — депутат от КПРФ, бывший прокурор и Жириновский Владимир - лидер партии ЛДПР.

ВИКТОР ИЛЬЮХИН, КПРФ: — Поражает, с какой легкостью мы сначала отказываемся от депутатских запросов, от возможности обратиться в судебные органы для проверки приговоров, а потом предлагаем какой-то суррогат, не более того. Он превратит Государственную Думу в адвокатскую контору самого захудалого пошиба... Это будет дискредитация правосудия, предварительного расследования и нашего парламента... Если хотим бороться с нарушениями, то избрали неправильный способ. Надо укреплять прокурорский надзор.

ВЛАДИМИР ЖИРИНОВСКИЙ, ЛДПР: — ...не надо депутату Илюхину здесь говорить про квалификацию. Тогда ни одним делом не должны заниматься. А что мы в сельское хозяйство лезем? Специалисты по сельскому хозяйству? А в экологию? А в спорт? А в науку? Зачем у нас Комитет по науке? Где здесь академики? Один-два, а чего остальные четыреста сорок будут голосовать? Это неправильный подход... Государство потому рухнуло, депутат Илюхин, что и при царе, и при советской власти, и сейчас у нас в основе власти чиновник. И вы лишаете депутатов даже возможности с делами ознакомиться. "Не сметь, не подходи, не трогай!" Я обратился по поводу своей бабушки. Ее сослали на Соловки. Даже семьдесят лет спустя вы мне справку не хотите дать, за что, когда, решением какого суда сослали? Хотя Вологда не была оккупирована, там все архивы северного края, куда входило по юрисдикции и место ссылки Соловки. Не говорю о расстрелянных, о тех, кто в тюрьмах сидел. Вы сообщаете: в архивах данных нет. Вы нам лжете до сих пор, когда уже не советская власть и не коммунисты, до сих пор эта система органов нам лжет". (Илюхин Виктор, Жириновский Владимир. Парламентские дебаты. Закон "О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы..." Газета "РФ сегодня", №3, Москва, 2008)

Национальный диалог о ценностях идет через соловецкие образы

Павел Лунгин Родился в Москве (1949), в семье сценариста С.Лунгина. Окончил отделение математической и прикладной лингвистики МГУ (1971) и Высшие сценарные курсы (1980). Написал сценарии кинофильмов «Все дело в брате» (1976), «Конец императора тайги» (1978), «Непобедимый» (1983), «Попутчик» (1986). Снял по собственному сценарию великолепные фильмы «Такси-блюз» (1990), «Луна-парк» (1992) и «Остров» (2006). Действие последнего, по мнению большинства зрителей, происходит на Соловецком архипелаге.

Национальный диалог о ценностях идет ровно по такой же модели. Он идет через образы. Поэтому так важен разговор об истории. Прав Ренан, утверждавший, что нация есть набор ценностей и совместная гордость за историческое прошлое. Сейчас Павел Лунгин, после успеха фильма «Остров», снимает фильм «Царь Иван». Причем фильм, как объяснял Павел Лунгин, посвящен на самом деле не Ивану Грозному, а митрополиту Филиппу Колычеву. Режиссер говорит: «Как же! Если назвать фильм «Митрополит Филипп», кто же придет на этот фильм? У нас люди не знают, кто такой митрополит Филипп, но люди знают, кто такой царь Иван. Поэтому я назову фильм «Царь Иван», а фильм будет про митрополита Филиппа».

История действительно потрясающе рельефная для разговора о ценностях. Три друга детства: Иван, Андрей Курбский и Филипп Колычев. Затем Андрей становится государственным изменником, уезжая в Литву, но продолжая переписку с Иваном. Филиппа Иван приглашает стать митрополитом, и Филипп соглашается в обмен на право «заступничать за жертвы». Он защищает людей от опричного террора, за что сослан на Соловки, — поднимает Соловецкий монастырь. И когда уже и оттуда идет духовное влияние митрополита Филиппа, тогда, конечно, его душат подушкой.

Этот разговор об Иване, Филиппе и Андрее (не знаю, будет ли Андрей Курбский у Лунгина) — это разговор о национальных ценностях. Посмотрите, на каких исторических образах сосредоточилось общественное сознание. «Левада-Центр» проводит уже 17 лет ежегодный опрос среди россиян «Кого вы считаете великими людьми?». В начале 90-х гг. была довольно сильная чехарда, но последние 10 лет первое место устойчиво занимает один исторический деятель — Петр I. А Пушкин иногда входит в десятку. Петр Великий — думаю, что это очень симптоматично, потому что это не только сам Петр, но и его окружение, и прежде всего Алексашка Меншиков. По-моему, главный образ, которым руководствуются нынешние доминирующие группы элит, — это образ Александра Даниловича, который из грязи — в светлейшие князи и который за верность царю имеет святое право на воровство. В железо за это не закуют. Ну поругают, ну дубинкой ударят, ну в министры отправят или в губернаторы. И вся эта образная сеть живет, она реальна. Поэтому разговоры об исторических образах — это, на самом деле, одна из возможных форм разговора о национальных ценностях. (Александр Аузан. Национальные ценности и конституционный строй. Часть 2. Русская сказка. Новая газета. Москва, № 04, от 21.01.2008)